Принц со шрамом
Шрифт:
— Нет! — кричу я, подбегая, чтобы встать перед ними.
Дядя Раф кашляет, глядя на меня.
— Ты всегда была самым умным ребенком. Спасибо тебе.
— Это ты убил моего отца? — спрашиваю я, мой голос низкий.
Его лицо опускается.
— Милая племянница, ты должна понять. Я…
Вскинув ладонь вверх, я прерываю его.
— Скажи мне! — кричу я. — Признайся, что это был ты. Это был ты с самого начала. Ты планировал это с самого начала, не так ли? Убил моего отца, а потом впился когтями
Его глаза расширяются.
— Я всегда делал всё из любви. Для нашей семьи.
Я выдыхаю, смех, горе и гнев раздирают мои внутренности.
— Ты не любишь меня. Ты не любишь никого, кроме себя.
Он снова кашляет.
— Пожалуйста…
Я не даю ему закончить, мой кулак вырывается и врезается ему в лицо, пока кровь не брызгает из носа, и он не падает на спину. Потянувшись через его голову, я выхватываю факел из рук Эдварда, его вес успокаивает меня, когда он оказывается в моей руке. Затем я опускаю его ему на грудь, наблюдая, как загораются ткани его одежды. Он кричит, пронзительным высоким голосом, и летит вниз по лестнице, его больное колено заставляет его споткнуться и упасть, пока он катится по земле. Но в этом нет никакого смысла, и пока я смотрю, как он сгорает заживо, как пламя охватывает его так же, как лижет стены дальнего замка, я чувствую… пустоту.
Потому что, как оказалось, в мести нет счастья.
— Миледи, мы должны двигаться! — кричит Эдвард, хватая меня за руку и убегая от огня, который теперь пылает по краям двери. — Идите!
Я оглядываюсь по сторонам, мой желудок подпрыгивает в груди, когда я ищу Тристана, но его нигде не видно. И Майкла тоже нет.
— Где он? — кричу я, борясь с хваткой Эдварда, чтобы найти его.
— Он уже за воротами, идет за своим братом.
Тогда я сдаюсь, решив поверить ему, решив довериться, что после всего, после всего этого, он не собьет меня с пути.
И я поворачиваюсь, поднимаю юбки и бегу, пытаясь спастись от жара горящего замка, который бушует у меня за спиной.
55. Тристан
Майкл всегда был трусом, поэтому неудивительно, что он убегает, заставляя мое избитое и все еще заживающее тело преследовать его вокруг передней части замка и к краю утеса. Океан с яростью бьется о скалы под нами, а я иду к нему, впервые в жизни чувствуя, что он осознает, насколько я силён.
— Они никогда не позволят тебе править, — усмехается он. — Не после этого.
Я смеюсь, пробираясь вперед, пока он отступает к краю утеса.
— После чего? Пожаров, которые ты устроил, будучи безумным королем?
Его лицо темнеет.
— Они тебе не поверят.
— Думаю, ты поймешь, что я могу быть очень убедительным, — я подхожу ближе. Его голова поворачивается, и он отступает еще на шаг, гравий сыплется с уступа
— Все эти годы, — я развожу руки в стороны, — ты мог взять меня под свое крыло и сделать из меня того, кто боготворит тебя, но вместо этого заставил меня ненавидеть себя.
— Ты так драматизируешь, — насмехается он.
— У тебя было всё, — шиплю я. — И всё, чего хотел я, так это немного от этого всего.
Его глаза расширяются, а рука хлопает по груди.
— У меня было всё?! Ты, должно быть, сошел с ума. Отец видел только тебя. Что бы я ни делал, всегда был только Тристан. Ты был единственным, кого он любил. Я был просто обязанностью.
Я стискиваю зубы, мое сердце раскалывается на две части.
— Ты не имеешь права говорить о нем. Не тогда, когда ты ответственный за его смерть.
Он снова насмехается.
— О, смирись, брат. Ты ничем не отличаешься от меня. Я убил его ради короны, а ты убиваешь меня.
Я делаю еще один шаг вперед, и он падает назад, его нога выскальзывает из-под него, он спотыкается и падает, его тело переваливается через край. Мое сердце бешено колотится в груди, и я бросаюсь вперед, глядя на него сверху вниз, когда он висит на руках, его лицо покраснело, а глаза стали дикими.(отсылка на смерть Муфасы)
— Брат, — умоляет он. — Тристан. Пожалуйста.
Что-то взрывается от огня, бушующего позади меня, с каждой секундой становясь все ближе к тому месту, где мы находимся. Время не терпит отлагательств, или иначе мы оба погибнем в пламени. Несмотря на это, я не могу отвести от него взгляд.
— Это очень шаткое положение, в котором мы находимся, не так ли? — говорю я, мои глаза устремляются к его руке, которая цепляется за край утеса. Я хмурюсь. — Немного разочаровывающе.
Наконец, я отвожу взгляд, но только когда слышу, как Сара зовет меня по имени, когда они с Эдвардом выбегают из ворот замка.
— Не поворачивайся спиной ко меня, Тристан! Помоги мне! — кричит Майкл.
Я кручусь на месте и иду к нему, приседаю, обхватываю его ладонь и наклоняю лицо, пока мы не оказываемся так близко, что я вижу страх в его глазах.
— Твоя ошибка, брат, в том, что ты повернулся спиной ко мне, — мои ногти впиваются в кожу его руки. — Я бы сказал Да здравствует король, но мы оба знаем, что это ложь.
И тогда я отпускаю его, наблюдая за тем, как он размахивает руками и ногами, как его глаза расширяются от ужаса, когда он падает, и его тело разбивается о камни у основания утеса.
Когда наступит прилив, вода поднимется и унесет его останки, а мы сможем жить дальше, делая вид, что его здесь никогда не было. Я делаю глубокий вдох, ища внутри себя хоть что-то, что можно почувствовать. Ожидая счастья, или облегчения, или какого-то просветления. Но все, что я чувствую, — это разочарование. Я надеялся, что буду пытать его за то, что он сделал. Но, полагаю, мне придется довольствоваться тем, что я заберу его корону.