Принц со шрамом
Шрифт:
Я не виню его за то, что он попал под её чары, когда даже я не могу их осилить.
— Именно так, — киваю я. — Фокус в том, Маленький Лев, чтобы быть умнее, а не сильнее.
— О? — вместо этого отвечает Сара, ее губы приподнимаются в уголке. — И в этом весь фокус?
Мои пальцы постукивают по столу, кончик большого потирает нижнюю сторону кольца моего отца.
— Один из многих, которые я мог бы Вам показать.
Ее глаза вспыхивают, рот приоткрывается.
— Миледи, —
Щеки Сары краснеют, когда она прерывает наш взгляд и улыбается ей.
— Я готова, когда ты готова, Офелия, — она поворачивается к Тимоти. — Ты готов?
— К прогулке? — спрашивает Саймон. — Можно мне пойти?
Пол отходит от плиты, ставит тарелку перед Саймоном, его взгляд ненадолго останавливается на Тимоти, а затем он отворачивается.
— Саймон, твоя мама отлупит тебя по полной программе. Ты знаешь, что не можешь ходить в город.
Его лицо опускается.
— Мне никогда и никуда нельзя.
— Никогда? — Сара ухмыляется, закрывает рот руками и громко шепчет. — Однажды я возьму тебя с собой.
Мы с Полом переглядываемся, но ничего не говорим.
Королевский бастард Глории Терры — самый сокровенный секрет замка.
Я не говорю ей, что причина, по которой он никуда не ходит, в том, что никто не должен знать о его существовании. Хотим мы этого или нет, но если станет известно о смуглом мальчике с такими же поразительными глазами, как у короля, наступит хаос.
Или как, если мой брат просто признаёт его, Саймон станет законным наследником трона.
37.Сара Б.
Это было мое первое официальное мероприятие — помимо бала — в качестве невесты короля, и меня проинструктировали, что я должна соблюдать определенные правила приличия.
Не останавливаться, чтобы поговорить с людьми.
Не оставлять охрану.
Не делать ничего, кроме как улыбаться и махать руками, разрезать ленточку на торжественном открытии нового медицинского центра, разрешить фотографировать, а затем сразу же вернуться в замок.
И я делаю все это. Я безупречно следую правилам. И только позже, когда Тимоти и все три мои дамы окружают меня, мои благие намерения превращаются в пыль. Потому что на краю улицы стоит мальчик в рваной и грязной одежде, его волосы собраны в пучок, и он смотрит прямо на меня.
Что-то не так в его лице, хотя с такого расстояния это трудно разглядеть. Но так или иначе, его взгляд врезается в центр моего нутра, и я поворачиваюсь, прежде чем успеваю удержаться.
— Тимоти, — говорю я, не сводя глаз с ребенка. — Ты видишь этого мальчика?
Он двигается, чтобы встать
— Приведите его сюда.
— Нет, — вклинивается Марисоль. — Приехали и уехали, миледи.
Мои внутренности плюются огнем, как дракон, и я отвожу плечи назад, подходя к ней, пока мы не оказываемся нос к носу.
— Ты мне не хозяйка. И ты не имеешь права указывать мне, что я могу или не могу делать. До сих пор я была очень добра к тебе, Марисоль. Не заставляй меня показывать тебе, какой жестокой я могу быть.
— Миледи, — Офелия подходит к нам. — Марисоль имеет в виду, что нам нужно действовать осторожно. Этот мальчик... он... ну, он не похож на одного из нас.
Шейна поворачивает голову к Офелии в то же время, что и я.
— И на кого же он похож, Офелия? — шиплю я.
Ее щеки краснеют, и она склоняет лицо к земле, пока ободок ее шляпы не скрывает ее глаза от моего взгляда.
— Он деформирован, — плюется один из охранников. — Это легко увидеть отсюда. Большинство из них такие — если не физически, то психически.
Я закрываю глаза, чтобы успокоить бушующий шторм, зарождающийся в моем животе.
— Большинство из них?
Он машет рукой в сторону ребенка.
— Гиены, конечно. Мятежники. Как хотите, так и называйте.
— Скорее всего, это ловушка, миледи, — добавляет Марисоль, ее глаза прищуриваются, когда она смотрит на мальчика.
— Я бы хотела поговорить с ним.
Никто не двигается, и чем дольше они стоят, тем тяжелее становится разочарование, словно кирпичи, брошенные в центр моей груди.
Мое сердце скручивается. Как они могут быть такими черствыми?
— Хорошо, — я заставляю себя улыбнуться, мои глаза встречаются с глазами Шейны.
На ее лице появляется небольшая ухмылка, ее взгляд искрится озорством. Это напоминает мне о том, как мы были девочками и придумывали способы нарушить правила, чтобы улизнуть из дома после сна. Она двигается, пока не становится между мной и Тимоти, давая мне возможность убежать по дороге.
Я кручусь, мчусь по улице, материал моих туфель натирает бока моих ног.
— Миледи!
— Сара!
Оглядываясь на бегу, я смеюсь над тем, как Шейна пытается преградить им путь. Ей это удается ненадолго, максимум на несколько секунд, но это подстегивает меня, позволяя не обращать внимания на жжение в ногах или на то, как мои легкие жаждут более глубоких глотков воздуха.
Наконец, я настигаю его. Он не двигался все это время, и когда я опускаюсь на колени, мои колени пылятся на грунтовой дороге, я признаюсь себе, что, возможно, это был не самый разумный выбор. Похоже, он нуждается в помощи, но странно, что он стоит и смотрит так, как сейчас, особенно после того зрелища, которое я только что устроила.