Принц со шрамом
Шрифт:
Эдвард не один. Шейна стоит рядом с ним, держа в руках мои сапоги, брюки и черный плащ, сверху лежат мои кинжалы. Эмоции раздуваются, как воздушный шар, при виде ее, и я падаю в её объятия, одежда валится в кучу у ее ног.
— Шшш, миледи. Все будет хорошо.
— Шейна, я не могу, я не... — моё тело дрожит, когда я прижимаю ее к себе.
Она гладит мои волосы, раскачивая нас взад и вперед, слезы текут по ее лицу так же сильно, как и по моему.
— Не волнуйся, Сара, — она притягивает мое лицо к своему. — Мы спасем
— Почему ты мне не рассказала? — шепчу я. — Ты могла бы мне довериться.
Она улыбается.
— Я могу сказать то же самое, лучшая подруга.
Я ухмыляюсь и перевожу взгляд на Эдварда, который кланяется.
— Миледи.
Подойдя вплотную, я беру его за руки.
— Тристан доверяет тебе. Могу ли я?
Его челюсть дергается, глаза пылают, когда он кланяется и целует тыльную сторону моей ладони.
— Я клянусь,
Кивнув, я отступаю назад, поворачиваясь, чтобы схватить одежду на земле, благодарная за то, что могу выбраться из этого испачканного и порванного платья.
— Шейна, помоги мне выбраться из этого, — я поворачиваюсь обратно к Эдварду. — А потом отведи меня к мятежникам.
Поход в тенистые земли занимает тридцать минут, через леса и задние переулки, но мы добираемся целыми и невредимыми. И вот я на втором этаже таверны «Слоновьи кости», смотрю на двойные двери, ведущие на балкон Джульетты, беспокойство переполняет меня, когда я смотрю на сотни людей, стоящих снаружи, разбросанных так далеко, что я задаюсь вопросом, сколько акров они охватывают.
— Моральный дух низок, — Белинда — женщина, которую я видела всего один раз, когда она выкатила отрубленную голову к моим ногам, — шипит, когда я пристегиваю клинки к бедру и беру пистолет из рук Эдварда и кладу его в кобуру на боку.
Она наблюдает за мной, ее взгляд насторожен.
— Ты мне не доверяешь, — говорю я.
Она наклоняет голову.
— Вы принадлежите королю.
Я протягиваю руку и кладу свою на ее руку.
— Я принадлежу вашему королю. И я спасу его с его людьми или без них.
Ее ухмылка расползается по гнилым зубам, и она машет рукой в сторону двери.
— Ну что ж, пора убедить его людей.
Мой желудок переворачивается, нервы угрожают разорвать меня изнутри, но я сглатываю их, закрываю глаза и пытаюсь пробиться сквозь эфир; найти силу Тристана и направить ее, пока она не проникнет в каждую мою клеточку.
Глубоко вздохнув, я делаю шаг через двери и выхожу на балкон. Воздух становится неподвижным и напряженным.
Я облизываю губы, глядя на мятежников, на гиен, и впервые вижу их лица. Маленькие дети смотрят вверх широко раскрытыми глазами, женщины и мужчины с печалью в глазах и изнеможением в порах.
Потрепанные и уставшие, но славные.
Эти люди — жизненная сила Глории Терры, как и мы в Сильве, и они заслуживают того, чтобы жить свободно.
— Я не ваш король, — начинаю я.
— Да вы что, — выкрикивает кто-то.
Моя грудь напрягается.
— Я в ужасе
Закрыв глаза, я представляю себе Тристана, сглатывая агонию, которая охватывает меня при мысли о том, что я больше никогда не увижу его, не почувствую, как его губы касаются моей кожи, как его любовь поглощает меня целиком. Я думаю обо всех секретах, которые он шептал мне в душу, о том, как я была его грязной девчонкой, и как он не мог дождаться, когда увидит меня в короне и рядом с собой. О его видении будущего и воспоминаниях о прошлом.
Мои глаза открываются.
— Я не буду претворяться, что знаю, через что вам пришлось пройти, но я видела борьбу и знала раздор, — я колеблюсь. — Когда я приехала в Саксум, я должна была убить Фаасов, всех до единого, включая принца со шрамом.
По толпе проносится гул.
— Но потом я узнала его... — моё горло раздувается. — И он заставил меня поверить в лучший путь.
Мои глаза сканируют их лица, замечая, что Белинда переместилась на передний край толпы внизу, Эдвард и Шейна стоят рядом с ней. Мой взгляд останавливается на моей подруге, и она кивает, придавая мне сил.
— Все кончено, — говорит женщина. — Они поймали его. Мы проиграли.
— Вы так легко сдаётесь? — спорю я. — Сколько раз он проявлял себя снова и снова? И все же при первых признаках борьбы вы отворачиваетесь?
Я качаю головой, молясь, чтобы мои слова попали в цель. Я не знаю ничего из этого наверняка. Я основываюсь только на том, что сказал Тристан, и верю, что он говорит правду.
Белинда делает шаг вперед, поворачиваясь к толпе.
— Он спас меня, когда я пошла в замок и мне была обещана верная смерть.
Гул становится громче.
Затем вперед выходит Шейна, и у меня замирает сердце.
— Он приносит вам еду, он одевает ваших детей.
Благодарность обхватывает мою грудь и тянет.
— Он рисковал своей жизнью, чтобы дать вам вашу, — вклиниваюсь я. — Но дело не только в нем. Я верну его с вашей помощью или без нее. Речь идет о том, чтобы встать и воспользоваться моментом. О мести за каждый раз, когда они убивали кого-то за то, что он просто говорил правду. За каждое проклятие, каждое имя, каждый синяк и сломанную кость, когда они кричали, что вы недостоины.
Лица в толпе меняются, электрическое чувство пульсирует в воздухе, нарастая с каждой секундой.
— У меня не очень хорошо со словами, — продолжаю я. — Я не могу завернуть жестокости того, что было, и реалии того, что будет, в красивый бантик и сделать так, чтобы все выглядело лучше для вас.
Я ударяю кулаком в грудь.
— Но вместе мы правим, а разделенные мы падем. Я прошу вас — умоляю вас — восстать со мной. Нет никого лучше Тристана Фааса, чтобы вести вас. И он заслуживает, чтобы за него боролись так же, как он всегда боролся за вас.