Принц Терний

Лоуренс Марк

— Она опухает, — возразил я. — Нужно раскаленное железо. Если, конечно, уже не поздно.

— К чертям собачьим, только не из-за какого-то деревенского недоноска с тяпкой, — не согласился Кейн.

Он умирал в мучениях, этот Кейн. Спустя три дня руку раздуло с мою талию, сочившийся гной был зеленее соплей, а зловоние настолько ужасным, что мы бросили его, вопящего, помирать в одиночестве. «Рана неглубокая»— но, бывает, и легкая царапина проберет до кости, если вовремя не принять мер.

Просто

выпуклость. Я наблюдал, как удаляется королева.

Остался только Сэйджес, он то и дело посматривал на остатки разбитого вдребезги дерева. Можно подумать, возлюбленной лишился.

— Язычник, присмотри за королевой, — приказал отец, — возможно, ей потребуется утешение.

Его выпроваживали куда как просто и доходчиво, но Сэйджес, казалось, был слишком растерян, чтобы подчиниться. Он отвел взгляд от сверкающих осколков ствола:

— Сир, я…

«Ты что, язычник? Чего-то хочешь? Да кто ты такой, чтобы желать».

— Я… — То был новый Сэйджес. Контролировал ли он прежде кого-либо, теперь значения не имело. — Вам не следует оставаться один на один, сир. Ма…

«Мальчишка? Ну, скажи, давай, поднатужься».

— Это может быть опасным.

Вот чего не стоило произносить. Думаю, язычник слишком долго полагался на свою магию. Знал бы он моего отца по-настоящему, никогда не сказал бы, что меня надо бояться.

— Вон!

Во взгляде Сэйджеса было нечто большее, чем ненависть. Там, где Катрин продемонстрировала одно чувство, татуированный маг предложил замысловатое многообразие. Там была ненависть, восхищение, возможно, уважение и много чего другого: эдакий коктейль эмоций отобразился в некогда миролюбивых карих глазах.

— Сир. — Он поклонился и направился к двери.

Мы молча смотрели, как он шагает по искрящемуся ковру из осколков. По дороге попадались оброненные веера и напудренные парики. Двери закрылись, приглушенно звякнув бронзой. Мое внимание привлекла отметина на стене за троном. Однажды, хорошо размахнувшись, я метнул топор, но в цель не попал. Он врезался в то место. Кажется, сегодня день воспоминаний о старых отметинах, подзабытых чувствах.

— Мне нужен Геллет, — заявил отец.

Удивительная у него способность озадачивать, просто нельзя ею не восхищаться. Я стоял перед ним как обвинитель, меня тяготило прошлое, а он даже не подумал объясниться, устремив свой взгляд в будущее.

— Геллет не взять, не захватив Красный Замок, — ответил я.

Похоже, один испытывал другого. Это напоминало игру в покер, где что ни реплика — ставка или повышение, блеф или объявление.

— Ловкие приемы у барьера — замечательно. Убил тевтона. Я не думал, что ты справишься. Шокировал мой двор, с ними все понятно, но мы-то знаем, кто есть кто и чего стоит. Но вот справишься ли ты с тем, что действительно представляет ценность? Сможешь ли добыть для меня Геллет?

Мы встретились взглядами. Не унаследовал я его голубые глаза, тут пошел в мать. В этих глазах, всегда холодных, ничего не высмотришь. Даже во взгляде Сэйджеса, когда он был спокоен, я мог копнуть глубже и понять тайный смысл, но в глазах отца не замечал ничего, кроме холодного расчета. Думаю, именно это и вселяло страх — его равнодушие. Я видел злобу и ненависть во всех ее проявлениях. Замечал блеск в глазах палачей, пусть болезненный, но даже в нем проглядывало любопытство, легкий намек на принадлежность к человеческой породе. Такой мог изувечить раскаленным железом, но, по крайней мере, его это захватывало.

— Я добуду тебе Геллет, — ответил я.

Смогу ли? Кто его знает. Из всех соседей Анкратов Геллет был самым неприступным. Вероятнее всего, у лорда Геллетара было намного больше прав на Имперский трон, чем у отца. Из великой Сотни равных Мерлу Геллетару почти не имелось.

Я заметил, что сжимаю кинжал. Просто сгорал от желания обнажить закаленную сталь, вогнать в шею отца, заорать, лишь бы хоть как-то оживить его холодные глаза. «Ты продал смерть матери, ублюдок! Кровь собственного сына. Милый Уильям не успел остыть, а ты уже продал их! Заключил мир в обмен на право вести речную торговлю!»

— Мне потребуется армия, — сказал я, поразмыслив. — Красный Замок просто так не сдастся.

— С тобой пойдет Лесной Дозор. — Отец положил руки на подлокотники трона и откинулся назад, наблюдая.

— Двести человек? — Я крепче сжал эфес ножа. Двести человек против защитников Красного Замка. Да тут и десяти тысяч может не хватить. — Тогда я возьму с собой братьев. — Я следил за его глазами. Они так и остались холодными, бесчувственными, несмотря на слово «братья». Это слабость — желание напомнить ему об Уилле. — Будет тебе Геллет. Добуду Красный Замок. Преподнесу голову лорда Геллетара. За это отдашь мне язычника.

«И назовешь меня сыном».

22

Мы с Макином сидели за столом в таверне «Падший ангел», между нами — кувшин с элем, охрипший бард не прекращал попыток переорать нестихающий гомон посетителей. Вокруг расположились братья вперемежку с простолюдинами из Нижнего Города, любителями азартных игр и распутниками, набивающими здесь животы. Справа восседал Райк, зарывшись мордой в жареную курицу. Похоже, он решил сожрать ее целиком.

— Ты когда-нибудь видел Красный Замок, Йорг? — спросил Макин.

— Нет.

Он рассматривал свой эль. Еще не прикасался к кружке. Было слышно, как Райк зубами дробит куриные кости.

— А ты? — поинтересовался я.

Он задумчиво кивнул, откинулся на спинку стула, перевел взгляд на фонарики у входной двери.

— Когда я служил оруженосцем у сэра Рейлли, то отвозил лорду Геллетару послание. Неделю мы протолкались в гостиных залах Красного Замка, пока Мерл Геллетар не соблаговолил нас принять. Его Тронный Зал заставил бы твоего отца устыдиться.