Принцесса Анита и ее возлюбленный
Шрифт:
Пять дней спустя позвонил Никита. Анита составляла список вещей, которые понадобятся для короткой поездки в Вену, трубку сняла Кшися. Отчаянно гримасничая, позвала:
— Яна, Яна, тебя!
И по ее ошарашенному виду Анита поняла, что звонок особенный. Вообще-то это могло означать что угодно, ясновидящая иногда устраивала с телефоном целые представления. Дело в том, что души усопших, а также сам незабвенный Янек порой выходили на связь с ней именно по телефонной линии.
— Может, не меня? — Анита попробовала отодвинуть новую опасность.
Кшися запрыгала
— Тебя, тебя, скорее!..
Голос она узнала сразу, хотя прежде не слышала его по телефону. Точнее, узнала не голос, ощутила знакомую энергию, от которой затрещала мембрана. Никита спокойно поздоровался, будто расстались вчера, спросил, как самочувствие. Анита попыталась отвечать в том же духе, но не смогла: сердце частило, зашлось, и ноги подкашивались. Пришлось сесть на стул. Кшися таращила потемневшие от любопытства глазищи, принцесса погрозила ей кулачком. Кшися сделала вид, что уходит, спрятавшись за дверью в гостиную.
— Ты когда приехал? — спросила Анита.
— Сегодня утром. Я уже в гостинице, в «Хилтоне». Рядом с Маршалковской. Номер сто девятый. Двести пятьдесят долларов в сутки. Я просто обалдел. Но кровать роскошная.
— Где ты был полгода, Никитушка?
— Длинная история. Расскажу при встрече.
— Поздно, Никитушка.
— Что — поздно?
— Поздно встречаться. Ты напрасно приехал.
Сказав это, почувствовала, как падает в снегопад, хотя за окном мерцало солнечное декабрьское утро. Из снежной замети ее вывел неуверенный смех Никиты.
— Не шути так, девушка, пока живы, ничего не поздно.
— Через три месяца выхожу замуж.
Никита отозвался мгновенно:
— Это мы уже проходили. Собирайся, кроха. Жду тебя в фойе. Сколько надо на дорогу?
— Ты сам во всем виноват, сам! — крикнула она. — Как ты мог?!
— Все, принцесса, жду, — донеслось холодноватое — и в трубке образовалась тишина.
Анита подула в нее, позвала на всякий случай:
— Никита, эй!
В гостиную влетела возбужденная Кшися. Глаза — как две плошки с огненной водой.
— Он, да, он?! Что сказал? Где он?
Анита безвольно уронила руки на колени:
— В Варшаве. Велел, чтобы немедленно приехала.
— Что же сидишь? Собирайся. Сейчас, сейчас… что бы нам одеть…
— Кому — нам? Ты поедешь со мной?
— Одной нельзя, — рассудительно заметила Кшися. — Одной подозрительно.
Подружка была права, за их домом теперь велось круглосуточное наблюдение. Жених распорядился. Зато больше пока ничего не горело. Станислав Ильич дал последнюю отсрочку до марта. Встретиться с ним Аните не удалось, он передал свое решение через ловкого человека, некоего Юрика Шпинглера, своего доверенного в Варшаве. Юрик Шпинглер заехал к ним на другой день после пожара, ближе к вечеру, предварительно условившись о визите по телефону. По поручению своего патрона, вынужденного, к сожалению, экстренно, утренним рейсом вылететь на симпозиум в Давос, он первым делом выразил сочувствие в связи с ночным инцидентом и сообщил, что уполномочен оказать любую помощь, какая потребуется. На вопрос Аниты, откуда Желудев узнал о пожаре, вертлявый Шпинглер, похожий на чертика, выпрыгнувшего из табакерки, ответил, мутно хохотнув:
— Ну что вы, госпожа, какие же тут могут быть секреты?
Анита
— Все будет в наилучшем виде, любезная графиня.
Анита спросила, давно ли тот работает на Желудева. Чертяка важно ответил:
— Еще с Одессы, любезная графиня, — и при этом как-то чересчур плотоядно облизнулся.
Анита пришла к выводу, что этот субчик из той редкой породы людей, которых достаточно один раз увидеть, чтобы потом всю жизнь тошнило.
Через несколько дней получила короткую телеграмму из Москвы:
«Пятнадцатое марта и ни днем больше. Сгораю от нетерпения. Люблю. Целую.
Твой Станислав».
…Из дома улизнули легко. Софья Борисовна по будням почивала до двенадцати, отец укатил в свой любимый музейный архив и вернется не раньше чем к ужину. Пришлось ловить такси, единственную машину, старенькую «шкоду», забрал Иван Федорович. Пока голосовали на тротуаре, пожилой господин в кожаном пальто, фланирующий вдоль дома напротив, не таясь пару раз их сфотографировал. Очередной привет от жениха. Из бара на улицу выскочили два амбала (из этой же компании), и Анита испугалась, что увяжутся за ними, но, когда глянула через заднее стекло, увидела, как парни вернулись в бар.
Ехали минут тридцать, всю дорогу ее трясло. Кшися сокрушенно качала головой, тяжко вздыхала.
— Ты-то чего, ну ты-то чего? — не выдержала Анита. — С какой стати кряхтишь?
— Надо было в бежевый костюм нарядиться. А это что за юбка? И кофта… Как будто на дискотеку.
Милая подружка, умиленно подумала Анита. Нарочно отвлекает. Они условились через час встретиться в кондитерской неподалеку от отеля.
— Если не приду, езжай домой, — сказала Анита.
— Что вы говорите, принцесса, как можно? — От испуга ясновидящая перешла на «вы». — Скандал будет. Обоим головы оторвут.
— Не бойся, не оторвут… Ладно, приду, приду. В любом случае приду.
За полгода ничего не изменилось. Как только его увидела — высокого, улыбающегося, обалделого, все, что мучило, угнетало, и особенно события последних дней, — все растаяло, кануло, отступило. Полное выпадение из времени, внезапная страшная незрячесть. Сотрясение электрическим током. Ничего не значащие, пустые слова, теряющие всякий смысл, едва сорвутся с губ… Анита окончательно образумилась лишь в гостиничном номере, где лежала на смятой постели, растелешенная, из одежды на ней почему-то осталась только яркая шерстяная кофта, которую осудила Кшися. С ужасом обнаружила, что они переплелись с Никитой, как древесные корни, не разберешь, где ее плоть, где чужая. Поворошилась, кое-как выползла из него, как улитка из раковины, свесила голову с подушки. У Никиты смуглое лицо побледнело, оранжевые искры в глазах потухли.