Принцесса Баальбека
Шрифт:
– Скажи мне, – спросил Годвин, – давно ли я уехал?
– Минут пять тому назад, может быть, десять, – ответил ему брат.
– В короткое время я видел так много… – сказал Годвин.
Посмотрев на него с удивлением, Вульф спросил:
– Что ты видел?
– Если я расскажу, ты не поверишь, Вульф.
– Расскажи, тогда посмотрим.
Годвин рассказал ему все и в конце спросил:
– Ну, что же ты думаешь?
Помолчав немного, Вульф ответил:
– Ты не пил сегодня ни капли вина, а потому не пьян, брат.
Не сделал ты ничего глупого, и значит, ты не безумец; поэтому, вероятно, с тобой беседовали святые; по крайней мере, я подумал бы это обо всяком другом человеке, таком же хорошем, как ты. Однако людям иногда являются видения ложные, так как, мне кажется, их посылает дьявол. Наше дежурство окончено; я слышу топот лошадей, сменяющихся рыцарей. Вот что посоветую тебе. В лагере наш друг, с которым мы ехали из Иерусалима. Эгберт, епископ Назарета. Поедем к нему, расскажем ему все; он человек святой и ученый, совсем нелживый и несебялюбивый.
Годвин утвердительно кивнул головой; встретив сменяющихся рыцарей и сделав им рапорт, братья поехали к шатру Эгберта, отдали лошадей его слугам и вошли в палатку.
Эгберт был англичанин; более тридцати лет прожил он на Востоке, и жаркое солнце придало его морщинистому лицу бронзовый цвет, что странно оттеняло его синие глаза и белоснежные волосы и бороду. Когда д'Арси вошли в его палатку, он молился перед маленьким изображением Святой Девы. Склонив голову, братья неподвижно стояли, пока старик не поднялся с колен. Окончив молитву, он благословил их и спросил, чего они хотят.
– Вашего совета, святой отец, – ответил Вульф. И Годвин рассказал ему о своем видении.
Епископ слушал и не удивлялся, потому что в те дни многие видели или думали, что видят подобные вещи. Окончив свой рассказ, Годвин спросил Эгберта:
– Что вы думаете об этом, святой отец? Это сон или откровение? И кто послал мне его?
– Годвин д'Арси, – ответил старик, – в моей юности я знавал вашего отца, и более чистая душа никогда не переходила на небо! Мы жили вместе с вами в Иерусалиме, вместе ехали сюда, и я также успел узнать вас и увидеть, что вы достойный сын достойного отца, что вы истый слуга церкви. Может быть, такому человеку, как вы, был дан дар провидения, может быть, через вас небо предупреждает власть имеющих, и таким путем христианский мир спасется от великой горести и позора! Поедемте к королю, расскажите ему все; он все еще сидит и советуется с приближенными.
Они проехали к королевской палатке; епископ вошел в нее, братья остались снаружи. Скоро Эгберт вернулся и знаком позвал их за собой; когда они проходили в шатер, часовые шепнули им:
– Заседает странный совет, рыцари, совет роковой и необычайный…
Было около полуночи, но просторный шатер все еще наполняли бароны и главные предводители. Одни сидели в уголках по двое, по трое; другие окружали узкий стол, сделанный из досок, положенных на козлы. Во главе стола был король Гвидо, или Гюи де Луизиньян, человек с лицом, выражавшим слабость, и одетый в великолепную кольчугу. Справа от него помещался седовласый граф Раймунд Триполийский, а с левой стороны – чернобородый, хмурый мейстер тамплиеров в своем белом плаще, на левой стороне которого виднелся красный крест. Недавно спорили, это было видно по лицам, но, когда братья входили, все молчали, и король сидел, откинувшись на спинку своего кресла и поглаживая лоб рукой. Он поднял глаза, увидел епископа и спросил недовольным тоном:
– Что там еще? Ах, помню! Рассказ братьев рыцарей-близнецов. Ну пусть говорят; у нас мало времени.
К столу подошли епископ, Годвин и Вульф, и по просьбе Годвина Эгберт рассказал о видении, которое посетило рыцаря на вершине горы. Сначала некоторые из баронов были готовы засмеяться, но, увидев одухотворенное лицо д'Арси, затихли. Когда же Эгберт дошел до описания скалистой горы и груды мертвых тел, многие из них побледнели от страха, и бледнее всех был король Гюи де Луизиньян.
– И все это правда, сэр Годвин? – спросил он, когда епископ окончил рассказ.
– Правда, государь, – ответил Годвин.
– Его слова недостаточно, – сказал мейстер тамплиеров, – пусть рыцарь поклянется над святым древом, зная, что если он солжет, то навеки погубит свою душу.
И весь совет произнес:
– Да, пусть поклянется.
Рядом с шатром была соединенная с ним небольшая палатка, наскоро превращенная в часовню: в ее глубине виднелось что-то большое, закутанное. Руфин, епископ Акры, одетый в рыцарскую кольчугу, вошел в маленькую палатку и, сдернув покров, открыл расщепленный, но осыпанный драгоценными камнями почерневший крест, который поднимался приблизительно на рост человека, так как вся его нижняя часть исчезла.
Увидев крест, Годвин и все присутствовавшие упали на колени: с тех пор, как святая Елена около семисот лет перед тем нашла его, он считался самой драгоценной реликвией в христианском мире. Миллионы поклонялись ему, десятки тысяч людей умирали за него; и теперь, во время великой борьбы между религией Христа и верой лжепророка, святыню вынули из храма, чтобы войско могло сопровождать ее.
Годвин и Вульф смотрели на крест с изумлением, страхом и восторгом.
– Теперь, – прозвучал голос мейстера тамплиеров, – пусть сэр Годвин д'Арси перед святым древом поклянется, что сказал правду.
Годвин поднялся с колен, подошел к кресту и, положив на него руку, произнес:
– Святым крестом я клянусь, что не более часу тому назад мне явилось видение, о котором было рассказано его королевскому величеству и всем остальным. И я считаю, что это видение было послано мне в ответ на мою мольбу сохранить наше войско и святой город от мощи сарацин, что это истинное откровение Божие. Больше я ничего не могу сказать. Я клянусь, зная, что если бы я солгал, вечное осуждение было бы моим уделом.
Епископ закрыл крест. Королевские советники молча опустились на прежние места. На лице бледного короля проступило выражение испуга; все были мрачны.
– Кажется, – сказал Гвидо Луизиньянский, – небо послало нам вестника! Осмелимся ли мы ослушаться его?
Великий тамплиер поднял угрюмое лицо и сказал:
– Посланник неба, король? А по-моему, он больше похож на гонца Саладина. Скажите-ка мне, сэр Годвин, не были ли вы с братом гостями султана в Дамаске?
– Да, мой лорд тамплиер, – ответил Годвин, – мы уехали оттуда перед объявлением войны.