Принцесса для сержанта
Шрифт:
На мостике этом, правда, военно-стратегические достоинства Тройктита заканчивались, дальше уже сплошные недостатки шли. К примеру, воды во рву было едва по колено, причем не человеку — курице. Мостик, судя по тому, как подъемная цепь успела с воротом ржавчиной срастись, не поднимали годов, эдак, двадцать. Или сто двадцать. Ну а двое стражников на въезде — это просто смех, даже не второ-, а третьесортное войско, пузо из-за ремня по обе стороны свисает, то-то кольчуги на боках расплели до самых подмышек.
Понятное
Фургон эти тыловые гуси пропустили не то, что без спроса — головы не подняли, когда мы мимо них прогрохотали. Дисциплинка… нечего сказать… в смысле — сказать-то есть и много, а вот напечатать это сказанное куда сложнее.
Я немного боялся заблудиться — думал, в средневековом городе улицы непременно должны лабиринт образовывать. А путаться не пришлось, потому как выбора особого не было — в смысле улочек подходящей для фургона ширины. Как въехали в город, так по прямой на площадь и добрались.
Вот площадь, к слову сказать, была неожиданно широкая — хоть танковую бригаду в парад выпускай, в четыре ряда. Слева вдоль домов стояли очень похожие на наш фургоны, среди которых пяток шатров затесался, а прямо впереди толпился народ: турнир, судя по всему, уже был в самом разгаре.
И вот как только мы попытались к краю фургонного ряда тихонько встать — тут же, словно из-под земли, появилась эта девица со стариком.
— Позволю осведомиться, чем славны наши вновь прибывшие собратья? Знаки на вашем фургоне…
— Можно толковать разнообразно, — заканчивает за нее Дара. — Я знаю. Сама рисовала.
— Что ж, — задумчиво говорит старик. — В таком случае можно достоподлинно сказать: рисовальным талантом вас светлые Боги не обидели. Талантом немалым.
И поклонился.
Я как раз лошадей привязывал — стоял вроде бы спиной, а картинку краем глаза ловил.
Поклон этот… вроде бы и обычный. Короткий, чуть ли не кивок, но на самом деле… черт, я даже и объяснить-то сам себе толком не мог, в чем именно неправильность была, странность, а о том, чтобы так же в ответ кивнуть, — глухо.
Это вынося за скобки простенькое такое соображение, что поклон в ответ вовсе не обязательно должен в точности таким быть. Как пароль-отзыв. Стой, кто идет? Свои, свои… Москва. Сталинград, проходи. А попробуй в ответ тоже «Москва» крикни — враз получишь вместо «Сталинграда» свинец под срез каски.
У меня сердце то ли провалилось куда-то вниз, то ли просто замерло.
Только и подумал — вот и кончилась наша игра, считай, не начавшись. Обидно.
— Рад видеть вас на сем турнире, — говорит старик. — Уверен — выступленье ваше ничуть не уступит рисунку.
Развернулся и дальше похромал — я лишь сейчас засек, что правая нога у него сантиметров на пять короче левой.
— Рады видеть вас, — повторяет следом за ним девица. — Будем с нетерпеньем ждать вашего выхода.
Отбарабанила, — вших-х-х юбками — крутанулась и следом за стариком вприпрыжку.
Я секунд пять на их спины любовался и только потом сообразил — а Дара-то тоже поклонилась. И, похоже, правильно.
Занятные, однако, пироги… с вишнями. Это ведь уже не везение. Не бывает на свете такого везения.
— Эй, — вполголоса окликаю, — подруга боевая. Тебя, часом, на летние каникулы циркачам на воспитание ни разу не сдавали?
Принцесса меня ответом не удостоила. Она занята была — с очень озабоченным видом по сторонам оглядывалась.
— Постой с лошадьми, Сергей. Мне надо кое-что сделать.
И, прежде чем я хоть что-то возразить успел, спрыгнула с передка и растворилась в толкотне.
Вот ведь…
Выругаться мне хотелось до жути. Хорошенько так, в пять этажей с двойным загибом. Помню, в 42-м в соседней роте старшина один был, морячок с Тихоокеанского, виртуоз по этой части. Как-то раз на спор пять минут без повторов… весело так…
Сдержался. Все же не один в чистом поле — толпа вокруг. И как они на российский матерок прореагируют, знает разве что товарищ леший. Могут ведь и решить, что заклятье какое-нибудь особо злодейское колдонуть пытаюсь… ну и пресечь, что называется, в зародыше.
Ладно.
Дара вернулась назад ровно через сорок минут. И не одна. В смысле — мешок она какой-то приволокла. Швырнула его в глубь фургона, вскарабкалась на передок, села рядом со мной и лицо в ладонях спрятала.
Я к тому моменту как раз шестую соломинку закончил жевать и всерьез подумывал — не приняться ли за ногти. Выглядеть, конечно, будет, как говорит старший лейтенант Светлов, не комильфо, но зато хоть какое-то разнообразие в меню — а то после соломы привкус во рту совершенно мерзкий.
— Ну что?
— Я — переодеваться! — отрывисто шепчет принцесса. — Придержи полы у тента.
— Что-о? Слушай, я уже ни черта не понимаю…
— Следующими выступит пара жонглеров, а затем — мы. Здорово, а?
У меня не просто слов — звуков для ответа не нашлось. Только и сумел, что моргнуть.
Одно могу с па-алнейшей уверенностью констатировать — с решительностью у ее высочества дело обстоит превосходнейшим образом. Дарсолана взялась за дело — хватай мешки, вокзал отходит!