Принцесса и арбалет. Том 1
Шрифт:
"Не смущает. Этот иной — я".
"Да уж…"
"Я пообещал тебе помочь, пообещал сделать все, что в моих силах — я сделаю это. Мой учитель говорил мне — лишь тот, кто верен слову и делу своему, способен при жизни достичь прозрения и в следующем бытие возродиться на уровень выше".
"Никогда все эти восточные буддизмы-кармаизмы не понимал…"
"Ты и ислам с христианством не понимаешь".
"А чего их понимать… Два хилых божка пришли на землю, разные фокусы показали, и на тебе. Хороший пиар — еще не причина ни в кого верить. Мой знакомый некромант тоже смог бы Лазаря прозомбировать, а уж вознестись на небеса и Коперфильд может".
"Не зря тебя от всех церквей отлучили… Ты хоть во что-то веришь?"
"Я, сенсей, верю в себя самого! И ни при жизни, ни после смерти моя вера меня еще ни разу не подводила! Короче, так как, даешь тело?"
"Да.
"Давай лучше сегодня! Я не знаю, досуществую ли я до утра".
«Хорошо».
— Дорогая, мне срочно надо по делам… Я приеду поздно, может утром, ты меня не жди.
— Что-то случилось, Вань?
— Нет, все в порядке. Просто один мой старый… друг попал в беду, и я должен ему помочь.
— Это опасно?
— Нет, что ты… Алвит остается…
"Нет, он едет с нами! Алвит! Да? Алвит, иди за человеком, делай все, что он говорит, как будто бы это был я. Понял? Алвит понял! Человек усы — Михаил! Ты отрастить усы, да? Да, Алвит. Человек с усами — это я".
— Не, пусть лучше с нами пойдет — это и его друг тоже.
— Может позвонить в милицию? Или твои ученики, может кому-то из них…
— Дорогая, не волнуйся! Мне ничего не грозит. Если будешь волноваться — ты знаешь мой номер мобильного, звони. Пццц, — звук поцелуя.
Хлопает дверь, и человек, зыкруд и призрак выходят в прохладную зимнюю киевскую ночь.
Вечерний Киев… Долго добираться сенсею с Алвитом от Лесной до места моей гибели… Они — живые существа, и пусть у сенсея автомобиль, пусть вечером дороги пустынны — мне, бестелесному духу, не интересно ехать с ними. Я буду их ждать на месте, там, в темной подворотне, где пуля ночного снайпера сразила наповал одного хорошего человека… То есть меня.
Что такое жизнь города? Жизнь города — это жизнь каждого из его жителей. Именно из них, простых людей и могущественных инших, и состоит Киев. Без людей нет города, и человеческие жизни создают ту ткань бытия, тот неповторимый дух места, который мы все чувствуем, но не можем увидеть. Борис Акунин путешествовал по кладбищам, он написал историю мертвых некрополей… Так почему бы мне, мертвому, не написать историю этого огромного муравейника, этого огромного мира живых?
И пусть меня проклянут те, кто ожидал увидеть битвы магов с героями, заклятья и проклятья, могущественные артефакты и амулеты. Да, это все интересно, это затягивает, это щекочет нервы и возбуждает. Но мне, духу, не нужно щекотать свои нервы. У меня их нет. Все, что у меня есть — сознание. И слабая надежда, что если мне сказочно повезет, то, может быть…
Забуду о надежде. Пусть она и есть — но пока я лишь дух, лишь призрак, я могу проходить сквозь любые стены и видеть сокрытое. Быть может, уже завтра меня не будет — мое сознание сольется с божественным разумом, тем, во что я никогда не верил. И дайте уж мне напоследок посмотреть тот город, где я родился, где я жил и где я умер! Я свободен, словно призрак в небесах, я и есть призрак в небесах, и весь трехмиллионный лежит подо мной открытой картой.
Крещатик, огни, праздный люд. Ночные клубы. Танцы, коктейли, шампанское. Свет, смех, развлечения. Лечу дальше. Город темнеет. Моя скорость — скорость мысли. Лукьяновка, древняя тюрьма, астрал помнит злодеев и невинных, что приютили не по воле их эти стены. Идет в депо последний трамвай. Дегтяревская, дома. Вот дом — 26а, окно, свет. За компьютером сидит милая девушка. Кто она? Ее зовут Юля, ей 19 лет, она студентка второго курса географического факультета, сидит в асе… Она — человек. Я вижу это. Я вижу ее мысли — найти в интернете новый мобильный, поехать в Каир… Она хочет увидеть пирамиды. Любит фитнес. Знал ли я ее при жизни? Нет, не знал — и она меня не знала. Мы никогда не пересекались, сотрудник специальных служб инших, маг шестого уровня Михаил Михайлович Алистин, и молодая девушка Юля. И вряд ли бы когда-то пересеклись. Она любит фитнес. Она — будущий эколог, она мечтает о спортивной машине и у нее дача в престижном дачном поселке под Киевом. У нее своя судьба — у меня своя. Это — человек, со своей жизнью, и в то же время это — частица города, это киевлянка, это одна капля в том море, что я называю своим родным городом…
Я кружу — вот уже подо мной Теремки, высотный дом, комната, свет. Парень и девушка, Ваня и Ира. Кто они, брат и сестра? Нет, муж и жена. Ему 27, ей 21. Она киевлянка, родилась и выросла в этом городе. Он — приезжий, он прибыл покорять столицу, и он покорит ее. Что делает? Программирует… Я не люблю программирование — знаю, но не люблю. Это другая магия, чуждая моей — магия чисел. Мне при жизни она была недоступна, но Иван ее постиг — и теперь это приносит ему радость в жизни. Это, и молодая красивая жена. Знал ли я его при жизни? Видел ли? Тоже нет — это другой, совершенно чужой для меня человек. Он не родился в этом городе, но сейчас он тут живет — и он тоже киевлянин.
Сенсею с Алвитом еще ехать и ехать — они пока лишь в Дарнице, скорость машины — ничто по сравнению со скоростью духа… Улица Ломоносова. Общежития университета. Смех, радость — это есть тут всегда. Тут жили, женились, рожали поколения студентов, тут молодость, тут безудержное, беззаботное веселье. Тут учат и учатся жизни, тут живут те, кому не посчастливилось родиться в Киеве, но кто приехал для того, чтоб уже никогда не покинуть этот город. Или покинуть — не важно, но сейчас, в этот момент, они — киевляне. И не важно, в какое из общежитий заглянуть — я увижу там то же самое. Я залетаю в первое, первое попавшееся. Я лечу по коридорам, я смотрю на жизнь — я вижу жизнь. Я смотрю, я вижу. Валерия. Она закончила лицей в Славутиче, она приехала покорять Киев, выбрав себе такую неблагодарную специальность, как физика. Я вижу душу — я вижу прошлое. Я вижу рок, я вижу скрипку, я слышу вокал. Я вижу название — группа «Мория». Как мелодия звуков перетекла в какофонию формул? Это — жизнь, это — Киев, это — город. Он меняет, он крутит. Люди могут не любить его, воротить нос — но город все равно властвует над ними. Не каждый город. Только великие города. Киев — великий город. Москва, Питер, Лондон, Париж, Рим… Берлин, Нью-Йорк… Эти города… Они вершат историю — в них переплетаются человеческие судьбы, они создают мир таким, какой он есть. А города в свою очередь создают люди — такие, например, как эта Валерия.
Дальше, коридоры, лица, лица, лица… Наталья, Мария, Анастасия, Сергей, Андрей, еще один Сергей, Павел… Города, города, города… Васильков, Белая Церковь, Крым, Севастополь, Ялта, Хмельницкий… Много городов — но один город. Все они — киевляне. И пусть новый, 2006 год они будут встречать по домам, пусть на каникулы многие из них покинут город — город их будет ждать. Разные истории, разные судьбы. Разные люди. Дурные, умные. Веселые, грустные. Высокие, низкие. Сильные, слабые. Добрые, злые. У каждого — своя история, своя жизнь. Кто-то читает, кто-то ищет работу, кто-то работает, кто-то играет в Мафию… Я никогда не был в общаге — я не жил там, я не знаю эту жизнь. Чтоб увидеть, чтоб почувствовать это, мне понадобилось умереть. Много ли я потерял? Много. Но у меня — свой путь, другой, параллельный с этими, простыми людьми. При жизни я бы прошел мимо них, даже не заметив. Они средние, обычные. Не сверкают их ауры, но души их горят постоянным, теплым огнем. У кого-то они будут гореть долго, у кого-то нет. У кого-то они вспыхнут, у кого-то потухнут. Но это не имеет значения — часть этих душ ушла в душу города, Киева, влилась в нее. И пусть кто-то из них покинет город, кто-то погибнет, не успев ничего в этой жизни совершить — где-то там, в астрале, их следы останутся навсегда.
Дальше, дальше… Машина сенсея только у Левобережной — еще не пересекла мост Метро… Я не знаю, найду ли я в Сумракетм следы своего убийцы, найду ли я свое тело. Но пока я свободен — и в эти последние минуты я хочу увидеть тот город, в котором я прожил столько лет, но так и не познал.
Жилые массивы сменяются промышленными зонами, я лечу дальше, выше, выше… Виноградарь. Ветряные горы. Высокий панельный дом. Окно, свет. Человек, парень. Кто он? Его зовут Дима, ему 22 года. Он — тоже программист. Он любит свое дело, я вижу это — его душа сроднилась с железом, он тот, кого в древние времена называли «мастером». Он чувствует токи электронов, он понимает логику нулей и единиц, и он любит эту логику. Он — хороший человек, он любит своих родителей, он ответственен и серьезен. Сошелся бы я с таким человеком? Не знаю — чего в нем нет, так это романтики! Это человек технологического века, в его ауре не осталось следов алых парусов, ему не понять романтику мечей и попутного ветра. Плохо ли это? Нет, он живет так, как он живет, и такие люди тоже нужны Киеву. Город — это огромный живой механизм, каждая из клеток которого разумна. Этот механизм знает, что ему нужно, и он сам регулирует себя. Мэр? Нет, мэр — такая же клетка, он так же отвечает на приказы города, как и последний бомж. И не важно, Омельченко это, Лужков или Джулиани. Киев, Москва, Нью-Йорк — это города, которые делают своих мэров, а не наоборот. Это Киев, возгордившийся Киев, скинул с Майдана фонтаны, Киев решил сделать себе корону — и получил монумент Независимости. Да, он был сотворен человеческими руками — но направлял эти руки город. Так и руки Димы — это город направил их в радиоэлектронный техникум, это он подарил этим рукам умения и любовь к высоким технологиям. Город живет, развивается. Ему нужны специалисты — он их делает. Я никогда не был в этом доме, в этой комнате. Я никогда не видел при жизни этот осциллограф, эти микросхемы, я даже представить не мог, чтоб мертвое железо и кремний стали так близки человеку. И лишь после смерти я смог это увидеть. Еще одну каплю души города…