Принцесса и чудовище
Шрифт:
Он шагнул вперед и обнял Эветту, уронил ее себе на руку, едва не положив на колено, как в новомодном танце, склонился над нею и приник к горячим губам. Эветта ответила на поцелуй, и он затянулся — настолько, что у обоих захватило дыхание.
Первым опомнился Корд Демистон, скованный узами долга. Он нехотя выпрямился, прижал к себе податливое тело.
— Я вернусь, — шепнул он ей на ухо и разжал объятия.
И тотчас, развернувшись, бросился бегом в ночь, чтобы у Кейора Черного не было соблазна вернуться и забыть о долге в эту темную и холодную ночь.
Он бежал
На этот раз Де Грилла разбудил шум за дверями кабинета. Он открыл глаза и обнаружил, что лежит на столе, уткнувшись носом в ворох бумаг. Застонав от досады, он оттолкнулся руками от столешницы и выпрямился в кресле. Отлепил от щеки обрывок бумаги и бросил его на стол, к остальным. Заснул! Проклятье. Заснул в тот самый момент, когда пытался нащупать заговорщиков в Дарелене. Сколько же он проспал?
За окнами было по-прежнему темно. По оплывшей свече советник определил, что спал не больше пары часов. Как жаль. Скоро уже утро, а он впустую потерял столько времени. Сколько можно было успеть сделать, сколько можно было узнать! А он, как нерадивый подмастерье, задремал, уткнувшись носом в стол. А ведь он что-то делал, перед тем как уснуть…
Охваченный беспокойством, Де Грилл принялся разгребать бумаги, служившие ему подушкой. Разворошив кучу мятых листков, он наконец нашел то, что искал — записи, сделанные перед тем, как сон окончательно сморил его. Строчки, нацарапанные пером, были отрывисты — уже тогда граф боролся с дремотой. И все же основные мысли он успел записать: в Дарелене он увидел собрание внутри замка. Он помнил, что не успел ничего разобрать, но зато узнал пару знакомых лиц из окружения графа Дарелена. За ними следовало проследить особо — об этом и сообщала заметка. Все верно. А после Дарелена он попытался взглянуть чужими глазами на ночной Рив и позорнейшим образом задремал…
Шум за дверями повторился — словно кто-то пытался отодвинуть с дороги тяжелый стул. Советнику почудился жаркий шепот, сопровождаемый скрежетом, и он насторожился. Поморгав, чтобы прогнать остатки сна, Де Грилл нашарил под грудой бумаг свой короткий клинок и осторожно вытащил его. Потом поднялся на ноги и на цыпочках подошел к двери, держа оружие наготове. Прислушался.
Там, за дверью, отчаянно спорили. Советник разобрал спокойный, но уверенный голос Тьена, который кому-то возражал, и тяжелое взволнованное дыхание человека, судя по всему, только что пробежавшегося по городу.
— Тьен! — крикнул граф, опуская клинок.
Шепот тотчас стих. Дверь осторожно приоткрылась, и в кабинет заглянул слуга. Увидев вооруженного советника, он тяжело вздохнул, словно говоря — я сделал все, что мог.
— Что там? — требовательно спросил граф.
— К вам капитан Демистон из городской стражи, ваша светлость, — тихо отозвался Тьен. — Прибыл пару минут назад и…
Слуга ввалился в кабинет, словно
— Граф! — рявкнул он. — У меня срочные известия! Дело не терпит отлагательства!
— Заходите, — коротко бросил Де Грилл, махнув клинком в сторону своего стола, и Корд тяжело потопал к пустому креслу.
Потом советник обернулся к Тьену, ухватившемуся за косяк двери.
— Почему ты не пускал капитана? — тихо спросил он.
— Вам нужно было поспать, ваша светлость, — так же тихо ответил слуга. — На вас лица нет. Еще немного, и вы загоните себя насмерть, милорд.
Де Грилл откашлялся. Конечно, он чувствовал себя не лучшим образом. И действительно, ему нужно было отдохнуть — он уже начал допускать ошибки, и даже простые умозаключения требовали особых усилий. Но он не думал, что это так заметно.
— Хорошо, Тьен, — мягко произнес он. — Но к Демистону относятся те же правила, что и к графу Ла Тойя. Понимаешь?
— Да, ваша светлость, — печально отозвался Тьен. — Всегда, везде, в любое время.
Де Грилл хотел сказать, что это же относится и к алхимику-полуэльфу, но вовремя сдержался. Капитан не раз бывал во дворце, и наверняка многие уже знали, что он встречается с советником короля. Доносит ему. А вот о службе алхимика пока никто не догадывался. Ну и пусть не догадываются дальше. Не следует никому верить. Даже Тьену.
— Ступай, — сказал он. — И проследи, чтобы никто не потревожил нас. Кроме Ла Тойя и, конечно, короля.
Тьен поклонился и исчез за дверью. Снова раздался знакомый скрежет, и граф сообразил, в чем дело — Тьен закрывал двери в кабинет советника тяжелым креслом. А сам наверняка дремал в нем.
Отметив про себя, что Тьена неплохо бы подбодрить чем-нибудь, чтобы поощрить его верность, советник обернулся к ночному гостю.
Капитан уже сидел в кресле у стола, нетерпеливо притоптывая грязным сапогом по красному ковру.
— Ну, как вам прием у графини, капитан? — осведомился Де Грилл, подходя к столу.
— Восхитителен, — сухо откликнулся Корд. — Граф, у меня есть новости об известном вам деле. Прошу вас, давайте сразу перейдем к нему.
Советник бросил свой клинок на стол, прямо поверх кипы бумаг, обошел стол, сел в свое кресло и потер ладонями щеки, чтобы разогнать кровь.
— Ну? — бросил он, отнимая руки от лица.
Капитан отогнул ворот мундира — парадного, как заметил граф, — и вытащил свернутую трубочкой бумагу. Потом торжественно, словно драгоценный подарок, передал ее советнику короля.
Де Грилл принял бумагу, развернул ее и без лишних расспросов углубился в чтение. После первых же строк он заерзал на месте, но не оторвался от бумаги, пока не прочитал до самого конца.
— Откуда это у вас? — потрясенно спросил он у капитана, сидевшего на краешке кресла и лучившегося от удовольствия.
— Это было найдено на месте гибели Лавена Летто, в саду особняка Броков. Бумага лежала в стороне, словно ее нарочно отбросили, поэтому ее обнаружили позднее.
— Кто ее нашел? — быстро спросил советник.