Принцесса и ее рыцарь
Шрифт:
В день, назначенный для побега, я встала ни свет ни заря. Дел и так было невпроворот...
Дворцовый маг, раскритикованный мною за отсутствие профессионализма, на сей раз претворил в жизнь мои идеи выше всяких похвал, хотя глаза у него становились все больше и больше. Первую просьбу — нахимичить какой-нибудь напиток, отшибающий память и способный свалитъ в продолжительный обморок,— эльф выполнил буквально на моих глазах: что-то там смешал, побормотал, помахал руками ис поклоном протянул мне непрозрачный пузырек, аккуратно заткнутый пробочкой. Зато от следующих требований маг едва не помер на месте и чуть не выронил глаза на пол, явно отказываясь верить своим острым ушам. Я повторяла, топнув ногой и пригрозив Тэрриэт для вящей убедительности, Эльф очень невежливо разинул рот, в огромных малахитово-зеленых глазах мелькнуло сомнение в моем умственном здоровье. Вот ведь чмо ушастое! Н-да, зря я, наверное, грешила на Эло — он не тормоз, просто это, похоже, отличительная черта всей эльфийской расы. Потом маг чуть не грохнулся в обморок,
Я с мрачным и неподкупным лицом всадника Апокалипсиса стояла рядом, с какой-то злорадной радостью наблюдая, как на мраморном полу магической лаборатории буквально из ничего возникает зрительная и осязаемая иллюзия. Смотреть на собственный труп, пусть и созданный эльфом-магом на моих глазах, было немножко жутковато, хотя и очень любопытно — теперь помирать не страшно, я на все сто уверена, что и после смерти буду неплохо выглядеть. Пришлось повозиться, натягивая мои вещи на обнаженную иллюзию, я надеялась на помощь мага, но он пребывал в полубессознательном состоянии и ничего толком не соображал; в конце концов я справилась сама и подступила к эльфу. Под угрозой Тэрриэт он послушно раскрыл рот, и я единым махом булькнула туда всю настойку, которую он сам вручил мне пятнадцать минут назад. После чего нелюдь закатил глаза и рухнул рядом с иллюзией, обряженной в мое платье. Я быстро натянула заблаговременно припасенные вещи — очень простые и
Непрезентабельные в наглую похищенные из шкафа какой-то служанки, скромно повязала голову платком и огляделась. Магическая лаборатория занимала довольно обширный зал в подвальных помещениях замка, и разнообразных незнакомых и непонятных мне предметов в ней хранилось в изобилии. Я перебрала уйму разноцветных флакончиков и баночек и аккуратно разбила некоторые, самые безобидные на вид, об пол возле тела потерявшего сознание мага и иллюзии мертвой королевы. Потом постаралась уложить их в как можно более естественных позах, так, чтобы казалось, будто эта парочка пострадала от последствий неудачного эксперимента, и бросилась бежать из лаборатории. Надеюсь, эльфа, когда он прочухается, накажут не очень строго. Впрочем, если вспомнить, как меня дважды пытались травануть, можно даже предположить, что его наградят за такое быстрое и безболезненное устранение неугодной кому-то девицы.
Дальше начиналась самая сомнительная и рискованная часть моего плана. Основная проблема была с Шэром — я не могла оставить его во дворце и, разумеется, забирала с собой. Но беда заключалась в том, что все царедворцы, начиная от советников и заканчивая последними судомойками, знали — у королевы есть безумно обожаемый пес. А большинство и видело его вживую — я, чтобы не скучать, таскала щенка на все общественные мероприятия. Поэтому у придворных мог возникнуть вполне естественный и закономерный вопрос: куда эта странная девица с низко опущенной головой тащит королевского любимчика? Да кстати, а кто она такая?! Что-то раньше мы ее здесь не видели, а ну-ка, Гюльчатай, отрой личико! Подобных всплесков любопытства со стороны окружающих я боялась больше всего, хотя и прекрасно осознавала, что менталитет не позволит Царедворцам пристально приглядываться к какой-то служанке, и даже если черты ее лица кому-то напомнят королеву, то он оставит свои сомнения при себе, дабы не оскорбить монаршую особу сравнением с поломойкой. Зато уж если я каким-нибудь промахом обращу на себя внимание, то с меня уже не слезут до конца жизни.
Шэра и сумку с барахлом, приготовленным для побега, я еще до визита к магу заперла в комнатке с копченостями и приправами возле кухонь (предварительно убедившись, что мой щеночек не сможет добраться до окороков и объесться ими во вред себе). Поэтому, разобравшись с «трупом», я понеслась к кладовке, молясь не встретиться ни с кем особенно внимательным и дотошным. По дороге я пару раз напарывалась на приближенных к королеве особ, но ни одна из них не удостоила и беглым взглядом девицу в скромном служаночьем платье и с низко опущенной головой. Но вот уже у самой кладовки с копченостями образовалась проблема в виде солидной оравы поваров и кухарок, толпящихся около нее и возбужденно обсуждающих, кто запер дверь и куда мог подеваться ключ. Я едва не зарычала от злости, понимая, что при них лезть в кладовку в высшей степени неразумно — тогда вся эта толпа запомнит, как какая-то девица освобождала запертую в каморке с копченостями собаку. Я притаилась неподалеку, надеясь, что вскоре народ вспомнит про свои профессиональные обязанности и разбежится кто куда. Не тут-то было! Стоять и шуметь под дверью кладовки казалось людям намного интереснее, чем скакать у плиты или чистить овощи.
Мигом вспомнилась фраза, которой одна из профессоров мединститута открыла цикл лекций, посвященных генетике:
«Запомните, мои дорогие, в этом мире только из двух законов нет исключений — из закона подлости и из первого закона Менделя». Насчет Менделя пришлось поверить ей на слово, а вот про закон подлости — святая правда! В этом я уже не единожды успела убедиться на собственной шкуре. Пришлось применить план Х. Отбежав за угол, я растоптала каблуками несколько темно-синих кристаллов, с боем отнятых у того же мага. Повалил чернющий вонючий дым, мигом заполнивший весь коридор, приподнялись крохотные язычки пламени, Я с визгом: «Пожар, пожар! Спасайся кто может!» понеслась к заветной кладовке, на ходу тормоша всех встречных- поперечных и изображая насмерть перепуганную дурочку. Поднять панику было делом ерундовым — в Средневековье пожары зачастую были более серьезным бедствием, чем нашествие врагов, да еще мне помогали клубы дыма и легкий шорох занявшейся занавески, так что вскоре служебные помещения дворца превратились в маленький ад, по которому с обезумевшими глазами метались повара и служанки. В такой толчее и сутолоке, когда каждый занят исключительно собой, я без проблем вызволила из кладовки Шэра, подхватила торбу и понеслась на выход, решив покинуть ненавистный замок тем же путем, каким проникла в него,— через кухни. План, без сомнения, был хорош, если бы не одно но — торговцы, в толпе которых я вошла в стены этой твердыни, уже разошлись, и маленькая калиточка, запомнившаяся мне по прошлому визиту, была заперта и охранялась стражей. Я подбежала к мужикам и затормошила их, изо всех сил стараясь изобразить бестолковую овцу, хватаясь за голову и истерично взвизгивая:
— Ай, спасайтесь, бегите! Во дворце пожар!
— Чего?! — едва ли не хором удивились два на диво похожих мужика с огромными секирами и дебильными рожами клинических идиотов.
— Открывайте ворота! Спасайте людей! Ее величество в опасности! — заверещала я,с намеком кивая на калитку.
Но до мужиков доходило как до жирафов:
— Как? Что?
Я нетерпеливо махнула рукой в сторону кухни. К счастью, по причине жаркого дня окна были распахнуты настежь, а я еще позаботилась расхлебянить все встреченные на пути двери, так что эффектные клубы дыма уже начали неспешное иследование коридоров, кухонь и прилегающих к ним территорий. Но мужики все тормозили. И как таких дебилов в стражу берут?! Диво еще, что меня взялись травить, а не прирезали в собственной спальне, с такими охранничками это было бы проще простого. Возбужденная и взволнованная, я пообещала им денег и полезла в сумку. Правда, вместо кошелька я вытащила Тэрри и, перехватив ее за лезвие, с размаху приложила этих излишне бдительных и дотошных идиотов крестовиной по затылкам. Уже испытанный и полюбившийся мне прием сработал выше всяких похвал — мужики рухнули один на другого, таки не успев сообразить, что произошло. Я снеся замок и вбежала в караульное помещение. Сидящие в нем вояки не осмелились, а может, просто не успели задержать всклокоченную девку в продымленном платье и с мечом в руках. Я вихрем пронеслась между столов и, заметив какую-то дверь, изо всех сил дернула ее на себя. В лицо ударило солнце — судьба сама направила меня к выходу из ненавистного дворца. Свистнув Шэра, я перепрыгнула через порог и не помня себя от радости понеслась по улицам.
Отбежав от замка на несколько кварталов, я наконец осмелилась оглянуться на него и присвистнула — да, похоже, царедворцам есть сейчас чем заняться и кроме розысков своей королевы. Огня как такового видно не было, но жуткий черный дым очень честно и ответственно налил из всех щелей, навевая невольные мысли о преисподней и покаянии. Я злорадно полюбовалась на дело рук своих, плюнула в сторону темницы, коей стал для меня этот дворец, и неспешно двинулась прочь, с наслаждением щурясь на солнце и разглядывая вывески. Увидев жестяные ножницы, в компании устрашающих размеров иглы покачивающиеся попрек улицы, я возрадовалась и поспешила в лавку — мне нужны были штаны и рубашки, а подобных вещей, сшитых на женщину, во дворце достать попросту невозможно.
Портной оказался очень понятливым и сговорчивым человеком — всего лишь через какие-то полтора часа криков, споров, торгов и примерок я, довольная и веселая, вышла из магазина и поспешила в баню. Там я убила еще больше времени и денег, зато уж выглядела на все сто. Переодевшись в чистую удобную одежду, до блеска отмытая, натертая кремами и благовониями, я была беззаботна и счастлива и, по своему собственному мнению, выглядела намного лучше, чем в роскошных придворных нарядах. Шэр, избавленный от золотого ошейника, тоже был явно доволен и оживленно крутился у меня под ногами, с наслаждением обнюхивая все столбы и углы.
Неалон, казалось, радовался освобождению из дворца вместе со мной. Светило солнце, звонко чирикали воробьи, люди, еще не знающие, что произошло в королевском гнездовье, беззаботно смеялись, шутили, гуляли, лузгали семечки, торопились по своим делам и разносили сплетни. Я, чувствуя себя в толпе как рыба в воде, легко проталкивалась через людские массы, кого-то пихала, получала тычки в ответ, щурилась на солнце, разглядывала витрины, жевала на ходу купленный у торговки пирожок с повидлом, громко звала Шэра, схлопотала несколько щипков за пятую точку, отплатила какому-то нахалу пинком под зад и вообще развлекалась как могла, заодно прислушиваясь к. толкам и пересудам. Один заплывший жиром тип рискнул сделать мне неприличное предложение видимо купившись на широко распахнутый случаю жары ворот рубашки, но, столкнувшись с недобрым блеском моих глаз и сиянием демонстративно вытащенной из ножен Тэрриэт, бежал с такой прытью, какой я i4когда бы не заподозрила в столь тучном (поперек себя шире) индивидууме.