Принцесса и свинцовый человек
Шрифт:
Это, казалось бы, несложное дело превратилось в настоящее испытание. При каждом новом подсчете мы непременно попадали на другую страницу. Результаты ни у кого не совпадали. Мы уже загнули кучу уголков и окончательно в них запутались.
— Попробуйте действовать как карточные шулеры, — посоветовал Синий Пес. — С помощью наждачной бумаги они истончают себе кожу на пальцах, чтобы лучше чувствовать крап на рубашках игральных карт.
Дорана нашла эту идею превосходной: выбрала камень пошершавее и принялась тереть себе подушечки пальцев с таким жаром, словно вознамерилась уничтожить собственные отпечатки.
С третьей попытки наши подсчеты наконец совпали. Я достала огрызок карандаша и начертила вверху нужной страницы крестик.
— Ладно, — выдохнула я, совершенно измотанная этим испытанием. — Ну что ж, конец сомнениям? Действуем по плану?
— Да, давайте уже покончим с этим! — гавкнул пес. — У меня голова кругом от этих сложностей!
С предельной осторожностью я вырвала заветную страничку, и сразу же после этого книга вспыхнула огнем. Я едва успела отбросить ее, крохотный томик рассыпался пеплом, едва коснувшись земли.
Я растерянно уставилась на малюсенький, не больше четырех сантиметров длиной, клочок бумаги, зажатый у меня в пальцах. Его лицевую сторону покрывали мелкие нечитаемые закорючки, а оборотная сторона была пустой, белой.
— Что ж, если мы не ошиблись, — со вздохом сказала Дорана, — ты держишь в руках универсальную карту, которая дает ее обладателю возможность сбежать из любой тюрьмы и путешествовать из одной вселенной в другую.
— Вот эта бумажка? — недоверчиво переспросила я.
— Это не бумажка, — поправила меня принцесса, понизив голос. — Это живое существо. А раз оно живое, оно будет с каждым днем расти понемногу, как только мы начнем поливать его проявляющей жидкостью.
Я бережно уложила стихотворение за номером 189 в непромокаемый пакетик, который все время носила в кармане джинсов.
— Хорошо, это мы уладили, — сказал Себастьян. — Может, теперь займемся поисками проявителя? Не терпится покончить со всем этим. Надеюсь, ты знаешь, где его искать.
— Конечно знаю, — ответила Дорана, тут же принимая загадочный вид, — но предчувствую, что тебе это не понравится.
Но сколько бы мы ни приставали к ней с расспросами, она наотрез отказывалась объяснить свои слова.
— Сами увидите, — бросила она. —
Может, поедем дальше, а то мы и так много времени потеряли?
Так мы и сделали.
Избавлю вас от подробностей нашего путешествия, которое оказалась не особенно увлекательным и лично мне запомнилось больше всего тем, что пришлось десять тысяч раз пригибаться, чтобы не налететь физиономией на какую-нибудь ветку.
И вдруг ни с того ни с сего наши лошади стали проявлять признаки беспокойства, а скакун Себастьяна и вовсе отказался двигаться дальше. Это означало, что рядом нас ждет какая-то опасность. Я попыталась успокоить свою лошадку, ласково похлопывая ее по шее, но это не подействовало.
— Видно, они почуяли, куда мы идем, — сказала Дорана. — Лучше оставить их здесь и идти дальше пешком,
Мы послушно спешились, и принцесса прибавила:
— С этой минуты смотрите внимательно, куда ступаете. И если у вас есть сапоги, самое время их надеть.
— Но почему? — нахмурилась я.
— Из-за змей. Они так и кишат в этих папоротниках, и их укус чрезвычайно опасен.
— От него умирают?
— Нет, но их яд вас самих превратит в змей, и уже навсегда. Против него нет никакого средства. Эти змеи так размножаются — превращают других существ в себе подобных.
Без долгих раздумий мы натянули резиновые сапоги, которыми пользовались, лазая в тине вокруг озера. Себастьян срезал каждому по тяжелой палке. Я предпочла оставить Синего Пса в седельной сумке на лошади: из-за своих коротких лап он был самым уязвимым из всех нас.
Экипировавшись таким образом, мы двинулись за Дораной по каменистой тропке, плутавшей среди раскидистых папоротников.
Из зарослей то и дело доносилось угрожающее шипение. Трава кое-где шевелилась от извивающихся тел, и иногда мне удавалось разглядеть тусклый блеск чешуи.
— Ну вот мы и пришли, — объявила наконец принцесса, указывая на нечто вроде большого кратера в земле.
Мне даже не пришлось наклоняться, чтобы увидеть, что вся яма до краев наполнена змеями. Тысячи и тысячи гадов скользили и струились, свивая и развивая свои гладкие тела, сплетаясь друг с другом, как будто они вязали исполинский чешуйчатый свитер или плели живую кольчугу для великана. Это было... омерзительно. От подобного зрелища волосы на голове тут же вставали дыбом. Внезапно мои глаза заметили какой-то блеск. В самой гуще кишащей черно-серой массы лениво извивалась рептилия, кожа которой сияла, словно отлитая из золота.
Себастьян тоже обратил на нее внимание.
— Эй! — шепотом позвал он. — А это что еще за штука?
— Золотая змея, — прошептала я в ответ.
— Вот глупые! — хмыкнула Дорана. — Это же не рептилия, это просто медная трубка.
— Но она двигается! — возразила я.
— Конечно двигается, она же волшебная! Но только поглядите на ее «голову»!
Вглядевшись попристальнее, я и в самом деле обнаружила, что вместо головы у нашей «змеи» красовался... кран!
Да-да, именно так! Кран с вентилем. Так что это оказалась никакая не гадюка, а медный кран, за которым тянулось еще два-три метра самой обыкновенной медной трубки, вроде той, которую обычно используют водопроводчики или газовщики. С той только разницей, что эта самая трубка с краном ползала и извивалась, как живая змея.
— Ладно, — вздохнула я, слегка раздраженная улыбочкой принцессы, от которой так и веяло превосходством. —
Ты объяснишь нам, в чем дело, или тебя надо умолять на коленях?
— Этот кран и содержит тот самый жидкий проявитель, который нужен нам для активации универсальной карты, — негромко сказала она. — Как вы сами видите, он волшебный. Змеи служат ему телохранителями, но из-за того, что он так долго живет среди них, он и сам уже начал считать себя змеей. Помогать нам он и не подумает, так что не стоит тратить время на вежливые уговоры. Если мы хотим заставить его поделиться с нами его драгоценной влагой, его нужно изловить.