Принцесса лилий (сборник)
Шрифт:
– А может, мы в лесу сидим? – высказала предположение Жаккетта.
– Нет, маленькая, по нашим следам видно, что мы вышли на большак. Теперь он попытается узнать, въезжали ли в город четыре всадника, два мужчины и две женщины. Мы пытаемся его убедить, что не въезжали. Пусть поломает голову. А мы немного передохнем. Так, говоришь, он тебя не узнал?
– Нет, – мотнула головой Жаккетта. – Как мимо пустого места проехал. Я на телеге сидела. С рыбой.
– Хорошо, – одобрил рыжий. – Я так и думал. Хотя я бы
Жаккетта вопросительно посмотрела на него.
Рыжий пожал плечами.
– Не знаю почему. Узнал бы и все. Там, в корзинке, ничего не завалялось?
Жаккетта молча вручила ему последнее оставшееся яблоко.
Глава XVIII
На окраине Этревиля, неподалеку от крепостной стены рыжий снял крохотный домик.
В этом районе городка дома теснились вплотную один к другому. Зелени было мало, вся во дворах.
Нижний этаж домика занимали полукруглые ворота, пропускающие во внутренний двор, где хватило места лишь для небольшой конюшни, ветхого курятника да нескольких старых яблонь. Зато был колодец.
Из внутреннего двора можно было попасть на второй этаж, где и находились жилые помещения. Их было всего два – по окну в каждом. В одной комнате устроили прибежище для дам, вторую заняли мужчины.
Дом пах старостью.
Ступеньки были скрипучими, балки и перекладины давно потеряли первоначальный вид, были замаслены, а в верхней части закопчены.
Крепкому, здоровому сну Жаккетты мог позавидовать любой.
Ее сон не нарушали ни дорожная тряска во время путешествия с благодетелем, ни выходки безумного виконта, бессонницей она не страдала.
Но вот когда рыжий привел их в это убежище и представилась возможность наконец-то выспаться, Жаккетта не смогла уснуть.
Ей было неприятно, страшно и тревожно. Рядом спокойно спала Жанна, за тонкой стенкой шумно дышали мужчины. Два человека несли внизу караул, за окном были не бескрайние леса Шатолу, а город. И все равно сон не шел.
Жаккетта маялась, маялась, наконец не выдержала и села.
На ощупь собрала и пригладила растрепавшиеся волосы, накинула на рубашку свое любимое белое покрывало и осторожно спустила ноги на пол. Башмаки куда-то запропастились, и искать их она не стала.
На цыпочках, как была босиком, Жаккетта пробежала в соседнюю комнату.
Там тлела в очаге узловатая коряга, обещая ровное тепло всю ночь. В углу у двери были свалены седла.
Мебели в домике для такого количества людей было маловато, поэтому из дворика принесли охапку сена, насыпали его в другом углу. Поверх сена бросили войлочные потники, закрыли плащами, и на таком великолепном ложе вольготно расположились мужчины. При двух меняющихся караульных для четырех человек там был полный простор.
Жаккетта пробралась к спящему рыжему.
Он свободно раскинулся на спине, запрокинув одну руку за голову. Рыжий дышал ровно, всей грудью.
Жаккетта тихонько села рядом с ним, тыльной стороной ладони провела по его уже начавшей ощетиниваться после вчерашнего бритья щеке. Затем взяла его вторую руку в свои ладони и решила посидеть так немного, чувствуя себя в безопасности.
Все кругом спали, наверстывая вчерашнюю бессонную ночь.
Рыжий открыл глаза.
– Маленькая?
– Я боюсь! – тихо призналась Жаккетта.
Рыжий поднялся, ни слова не говоря, взял с ложа свой плащ, запеленал в него Жаккетту, подхватил ее на руки и вышел из комнаты.
Они спустились по темной крутой лестнице и очутились во дворе. По двору, борясь со сном, ходил один из караульных. Второй сидел где-то в конюшне.
– Махмуд, можешь идти спать, – сказал рыжий. – Я тебя сменяю.
Зевающий Махмуд с радостью удалился.
Около конюшни стояла копна сена, уже беспечно разворошенная с одного бока для хозяйственных нужд.
Рыжий на секунду поставил Жаккетту на покрытую толстым слоем сена землю, снял с нее свой плащ и, накинув его, сел так, чтобы плаща хватило и на подстилку, и для укрытия.
– Иди сюда, маленькая, – сказал он.
Жаккетта забралась к нему на колени и замерла, прижавшись щекой к его груди.
Глухо и равномерно тукало сердце рыжего. Было как-то странно и немножко страшно слышать это туканье: а вдруг перестанет биться?
Под черным плащом было тепло и уютно, а рыжий гладил, согревая ладонями, ее озябшие ступни.
Над головой висели звезды, воздух был свежий и холодный, пахло конюшней.
– Перестала бояться? – спросил рыжий.
Жаккетта кивнула.
Вот сейчас бы она спокойно задремала, ничего не боясь и никуда не торопясь. Она плотнее прижалась к рыжему, обхватила его руками.
Рыжий, убедившись, что ее босые ноги согрелись, прикрыл их плащом и стал тихонько гладить волосы.
Жаккетте было так приятно, когда его рука касалась щеки, что она, как кошка, сама тянула ее под ладонь рыжего, слегка поворачивая голову.
– Ну какая же ты маленькая-маленькая… – заметил рыжий.
– Я большая, – сказала Жаккетта.
И опять потянулись минуты молчания, а может, часы.
– Ты об Абдулле что-нибудь слышал? – спросила Жаккетта. – Как он?
– У Абдуллы все хорошо. Сейчас он сидит в песках, в каком-то оазисе. А поскольку терпение у него стальное, его врагам я не завидую. Тебе плохо пришлось за это время, как я вас оставил в Лимасоле?
– Да нет… – пожала плечами Жаккетта. – Я же привыкла полагаться на себя. Хотя, конечно, в Шатолу было несладко. Когда человек одновременно и умный, и безумный – это тяжело. Чуть не придушил, зараза.