Принцесса Миа
Шрифт:
Лилли подняла взгляд от тарелки с салатом и говорит:
– Почему ты вообще со мной разговариваешь?
Что, должна признать, меня сразу обескуражило. Наверное, мне надо было в ту же секунду повернуться и уйти. Но я, как дура, осталась на месте и продолжала говорить. Потому что… сама не знаю, почему. Я решила, что может быть, Лилли меня неправильно поняла, не расслышала или что-нибудь в этом роде.
– Я же говорю, – сказала я, – мне нужна твоя помощь. Лилли, это так глупо, что ты на меня дуешься…
Лилли только снова посмотрела на меня. Тогда я продолжала:
– Ладно, если
– О боже.
На слове «О» Лилли встала. На слове «боже» она подняла кулак и грохнула им по столу,
Она ударила так сильно, что абсолютно все в кафетерии повернули головы в нашу сторону, чтобы посмотреть, что происходит.
– Поверить не могу! – заорала Лилли. Она в самом прямом смысле заорала на меня, хотя я сидела рядом с ней, футах в двух, не дальше. – Ты просто невероятна! Сначала ты разбиваешь сердце моего брата. Потом ты крадешь моего парня. И после этого думаешь, что можешь прийти ко мне за советом по поводу твоей ненормальной семейки?
К тому времени, когда Лилли дошла до слова «семейки», она уже не кричала, а визжала. Я была в таком шоке, что только сидела и моргала. К тому же я не очень хорошо видела, потому что мои глаза заволокли слезы. Оно, наверное, и к лучшему, потому что я не видела всех ошарашенных лиц, обращенных в нашу сторону. Хотя я слышала, что в кафе наступило оглушительное молчание. Не слышалось даже скрипа вилки по тарелке. Это потому, что никто не хотел упустить ни единого звука из словесной перепалки между мной и моей бывшей лучшей подругой.
– Лилли, – прошептала я. – Ты же знаешь, я не разбивала Майклу сердце, это он разбил мое. И я не крала твоего парня, он…
– Ой, ладно, прибереги это для «Нью-Йорк пост»! – закричала Лилли. – Ты никогда ни в чем не виновата, правда, Миа? Хотя, зачем тебе признавать, что ты не права, когда роль жертвы так хорошо на тебя работает? Да ты посмотри на себя! Теперь твоей лучшей подругой стала ЛАНА УАЙНБЕРГЕР! Тебя это не удивляет? Ты что, не понимаешь, что она тебя просто ИСПОЛЬЗУЕТ? Они все тебя только используют. Я была твоей единственной настоящей подругой, и как ты со мной обошлась?
Я видела на месте Лилли только большое размытое пятно, потому что слезы из моих глаз так и полились. Но я хорошо слышала презрение в ее голосе. И полное молчание, которое повисло вокруг нас.
– И знаешь, что, – продолжала Лилли ядовито и по-прежнему так громко, что ее голос мог бы разбудить и мертвого. – Ты права, ты не разбила Майклу сердце. Его так достало твое постоянное нытье и полная неспособность решить свои собственные проблемы, что он с радостью от тебя сбежал. Жаль только, что мне повезло меньше, чем ему! Я бы все отдала за то, чтобы тоже оказаться за тысячи километров от тебя. Но, по крайней мере, теперь у меня есть сайт, который я создала для собственного успокоения. Может, видела? Его адрес – ihatemiathermopolis.com.
С этими словами она круто развернулась и вышла из кафетерия.
Во всяком случае, я думаю, что она это сделала. Точно сказать не могу, потому что я толком не видела, что происходит, потому что к этому времени я плакала так сильно, что по моему лицу лились два Ниагарских водопада.
Вот почему я не замечала, что ко мне подбежали Тина и Борис, и Джей Пи, и Шамика, и Лана с Тришей – не замечала, пока они не стали похлопывать меня по спине и говорить всякие такие слова: «Миа, не слушай ее, она не думает, что говорит». И «она просто тебе завидует, она всегда тебе завидовала», И «Миа, никто тебя не использует, потому что, если честно, у тебя нет ничего такого, что мне нужно» (эту последнюю фразу сказала Лана. Я знаю, что она хотела как лучше.)
Я знала, что они все только пытались мне помочь, чтобы я чувствовала себя лучше.
Но было поздно. Лилли меня полностью уничтожила, причем публично, и это оказалось последней соломинкой, переломившей спину верблюда. А тот факт, что за тем дурацким сайтом стоит не кто-нибудь, а именно Лилли???
Мне кажется, я всегда об этом догадывалась.
Но слышать, как она признается в этом, громко, с гордостью, как будто она хотела, чтобы я об этом знала…
Мне нужно было срочно выйти. Я понимала, что тем самым я только покажу, что я именно такая, какой меня описала Лилли – жалкая ноющая жертва.
Но мне было совершенно необходимо побыть одной.
Вот почему я здесь, на лестничной площадке третьего этажа, которая ведет к запертой двери на чердак, и где никто никогда не ходит.
Чтобы никто не поднялся, Ларс встал на страже внизу лестницы. Кажется, он искренне за меня волновался. Он говорил:
– Принцесса, может, позвонить вашей маме?
А я ему:
– Спасибо, Ларс, не надо.
А он снова:
– Тогда, может, позвонить вашему отцу?
А я ему:
– НЕТ!
Он, кажется, немного опешил от моей резкости. Но я боялась, что дальше он спросит, не позвонить ли доктору Натсу.
Слава богу, он не спросил. Он только кивнул и сказал:
– Хорошо. Если вы правда так думаете…
Я ему сказала, что мне просто нужно немного побыть одной. Я сказала, что скоро спущусь.
Но прошло уже пятнадцать минут, а слезы у меня так и льются, и я не чувствую, что они могут скоро прекратиться. Я просто не понимаю, как она могла такое сказать. После всего, что мы с ней пережили вместе?.. Как она могла ПИСАТЬ такие вещи на своем сайте? Как она может думать, что я вообще способна делать такие вещи, в которых она меня обвиняет? Как она могла быть такой… такой жестокой?
О, нет, только не это! Я слышу на лестнице шаги. Ларс кого-то пустил! НУ ЗАЧЕМ, ЛАРС, ЗАЧЕМ??? Я же тебя просила…
24 сентября, пятница, ТО
Это было так…
Странно.
Серьезно. Не могу подобрать другого слова для описания того, что случилось.
Неудивительно, что мисс Мартинез боится, что из меня никогда не получится успешный внештатный журналист или писатель.
Но честное слово, как я еще могу это описать? Это было просто… в общем, СТРАННО.