Принцесса Монако
Шрифт:
Я спрашиваю у присутствующих их мнение и лишь потом делюсь своим. Конечно, бывает, что люди просто пытаются угадать мое мнение, но у них это не всегда получается. Знаю по опыту. Поверьте мне, это работает. Альбер сейчас тоже принимает участие в заседаниях, он видит мой стиль работы и учится у меня.
Альбер отдавал себе отчет в том, что следовать примеру отца будет нелегко. Все единодушны в том, что правление Ренье пошло на пользу Монако. Сравните княжество с другим городом с населением 37 000 человек. Может ли он похвастаться симфоническим оркестром, знаменитой балетной труппой, прекрасными парками и садами, пляжем, портом, первоклассными ресторанами, отелями и всеми новейшими достижениями?
Между тем, когда Ренье получил княжество, ничего из этого не было и в помине. И невозможно было себе представить ничего подобного.
Монегаски богаты, здоровы, образованны и спокойно ходят по улицам. Ведь Монако — самое безопасное место в Европе. В Монако всего 500 полицейских, то есть один страж порядка на 60 жителей.
— Я убежден в том, что с преступностью можно бороться лишь с помощью сильной полиции, многочисленной и хорошо оснащенной для того, чтобы успешно делать свое дело, — говорит Ренье. — Серьезной преступности у нас нет, равно как и наркомании. Конечно, бывают мелкие правонарушения, скажем, подростки нюхают клей, но серьезных преступлений у нас нет, и наркотики на улицах не продаются.
Стрельба у нас раздавалась один-единственный раз, когда налетчик, ограбивший банк, попытался скрыться с места преступления. Нам в некотором смысле повезло, что в княжество ведут всего четыре дороги, и полиции ничего не стоит их перекрыть. У нас есть специальное устройство, что-то вроде металлической ленты с шипами. Его в любую минуту можно привести в действие и пропороть шины машине, которая пытается скрыться. Так что нам довольно легко охранять свои границы.
Уличной преступности в Монако практически нет. Случаются убийства на почве ревности и кражи со взломом, когда преступники пытаются украсть из сейфа деньги или похитить ценную картину.
В 1999 году в Монако был убит банкир Эдмонд Сафра. Его дом подожгли. Подозреваемый в убийстве был арестован через несколько дней. Уличные грабежи — большая редкость. Проституция запрещена, по крайней мере уличная, равно как и порнофильмы. Если кто-то вздумает прогуляться по улице босиком, к нему тотчас подойдет полицейский и потребует, чтобы он надел обувь. Кроме того, Монако — одно из немногих мест на земле, где женщина может спокойно выйти на улицу в драгоценностях. Так было задумано.
Ренье этим очень гордится.
— У нас повсюду установлены видеокамеры: на перекрестках, в переходах, в общественных лифтах. Это весьма эффективный метод, и мы постоянно расширяем сеть видеонаблюдения. Скажем честно: если преступник видит на углу камеру, он дважды подумает, совершать ли ему преступление. Он знает, что полиция наблюдает за ним.
Но кое-кто, критикуя систему слежки, называет власть «Большим Братом».
Впрочем, сам Ренье в ответ на эти обвинения лишь морщится.
— Думаю, такие обвинения несправедливы. Мы не полицейское государство. Я не раз слышал такой комментарий, но совершенно с ним не согласен. В полицейском государстве полиция вмешивается в вашу частную жизнь, диктует, с кем вам встречаться, что говорить, что думать. В данном случае это не так. Ни на чью свободу мы не покушаемся.
Полиция существует для того, чтобы защищать, а не ограничивать чьи-то права. Большинство наших полицейских ходят в штатском. И давайте скажем честно: мы крошечная страна, где практически все друг друга знают. Скажите, как долго вы можете быть полицейским в штатском, прежде чем все догадаются, кто вы такой? И вообще, в этом мире существует большое несоответствие. Есть люди, которым стыдно демонстрировать власть и дисциплину. Лично я не согласен с утверждением, будто власть и дисциплина угрожают свободе. Без них воцарилась бы анархия. Она реально угрожает свободе.
«Возьмем, к примеру, религию, — говорит Ренье. — Официальная религия в Монако — католичество, но здесь есть и другие конфессии и даже секты, как крупные, так и малые.
Мы не изобретали экуменизм, но, как мне кажется, применили его на практике задолго до папы римского».
Поскольку разговор зашел о религии, было естественным задать ему вопрос, насколько крепка его собственная вера. Ренье признал, что с годами у него возникло немало вопросов, но благодаря отцу Такеру он все же остался в лоне церкви.
— Я восстал против церкви, как и многие другие, — сказал Ренье. — У меня было немало вопросов, и никто не мог мне дать на них удовлетворительные ответы. Но отец Такер понял мой протест и не стал его излишне драматизировать.
Лишь так он мог вернуть меня в лоно церкви. Терпеливо объяснял. Ничего не навязывал. А ведь так вполне мог бы поступить на его месте другой священник. Скажем честно, подозреваю, что большинство из них попытались бы убедить меня, что, ставя под сомнение свои отношения с церковью, я тем самым совершаю огромный грех. Отец Такер помог мне разобраться в себе.
Помимо всего прочего, Такер помог ему понять, какой должна быть церковь.
— Ведь что такое церковь? Это любовь, терпимость, понимание. Таков отец Такер. Знаете, меня всегда приводили в ужас школы для маленьких детей, где заправляют монахини. У них там на стене треугольник с глазком, и они говорят детям, что Господь следит за ними. По-моему, это совершенно неверный образ Бога. Лично я представляю себе Бога улыбающимся. А если что-то и рисовать, то, наверное, лучше сердце, чем глаз.
У Ренье как представителя династии были особые отношения с Ватиканом. Посол Ватикана присутствовал на бракосочетании Ренье и Грейс. Впоследствии супруги нанесли визиты всем папам, начиная с Пия XII. «Это был удивительный человек, настоящий святой. Когда я находился рядом с ним, мне всегда казалось, что из всех людей на земле он ближе всех к Господу. Он принимал нас у себя не за кофейным столиком и не вел светскую беседу. Нет, он принимал нас в небольшом тронном зале. Мы с Грейс сидели по обе стороны от него. Он был очень мил и учтив и вместе с тем глубоко предан Богу и вдохновлял своим примером».
Их визит к Иоанну XXIII прошел не в столь официальной обстановке, тем более что Ренье знал его в те годы, когда тот был нунцием в Париже и, бывая в Монако, не раз останавливался во дворце.
— Тогда он был просто монсеньор Ронкали, — вспоминал Ренье. — Как-то раз он приехал к нам для участия в каком-то мероприятии, не помню, в каком именно. Он был веселый, я бы даже сказал — вполне земной человек. Пий был интеллектуал, мыслитель, склонный к рефлексии. Вполне возможно, что лучшей кандидатуры, чем Иоанн, в тот момент не было. Общительный, разговорчивый и отнюдь не ревнитель протокола. Стиль вновь изменился с избранием Павла VI. Я всегда воспринимал его как переходную фигуру. Он был человеком доброй воли, но не слишком влиятельным.