Принцесса на Кириешках
Шрифт:
– С тебя десять тысяч, ежемесячно.
– Ваще сбрендил.
– Тогда пойду к Асе!
Света, потеряв контроль над собой, рванулась к негодяю и дала ему пощечину. Жора схватил ее за пальцы, больно вывернул их, но потом его руки неожиданно разжались.
– Десять тысяч, – трясущимся от злобы голосом повторил мерзавец, – и не надейся, что я выйду из себя, поколочу тебя и спровоцирую выкидыш. Ну уж нет! Мне этот щенок живым нужен!
Наутро после разговора с Жорой Светлана кинулась к Аркадии Валентиновне.
– И вы помогли ей? – тихо спросила я.
Ермолайчик
– Да, я сочла ситуацию серьезной. Уж не знаю, чем там все закончилось. Но на вопросы Аси отвечала: «У вашей невестки случился самопроизвольный выкидыш. Жаль, конечно, но такое частенько происходит на фоне стресса».
– Почему вы не решились открыть Асе глаза на невестку?
– Я не имела на это никакого права. Тайна принадлежит Свете. Я и для вас приподняла завесу, только узнав, что речь идет об убийстве, – заявила Аркадия Валентиновна.
– Нет ли у вас координат Вики Костенко?
Гинеколог пожала плечами:
– Откуда?
Я попрощалась с Аркадией Валентиновной и пошла в сторону метро. Проеду часть пути на подземке, а потом возьму такси и доберусь до того места, где стоит мой несчастный, так некстати заболевший «жигуленок».
В поезде было душно, я устроилась на единственном свободном местечке и проехала в сонном оцепенении один перегон. На следующей станции в вагон вошла молоденькая размалеванная девица с малышом на руках, лицо бутуза скрывал широкий козырек бейсболки. Расставив ноги, молодая мать пыталась сохранить равновесие, уцепиться за поручень она не могла: обе руки занимал ребенок.
Моментально все присутствующие мужчины погрузились в сладкий сон: закрыли глаза и сделали вид, что не замечают никого вокруг. Поезд дернулся, девушка зашаталась.
Я встала:
– Садитесь, а то упадете.
– Ой, спасибо.
– Не за что.
– У вас, наверное, свой ребенок есть?
Я кивнула:
– Двое.
– Тогда понятно, – последовал ответ, – дети такая обуза.
Я внимательно оглядела молодую мамашу. Похоже, особых материальных трудностей у нее нет. Одежда новая, модная. Пальцы украшены колечками, в ушах золотые сережки, да и малыш облачен в хороший комбинезон. Впрочем, может, эта девушка, как и Света, вовсе не собиралась рожать ребенка, ее принудили стать матерью обстоятельства. И потом, легко осуждать других. Кирюша и Лиза достались мне уже большими. Я не знала бессонных ночей, изматывающей стирки, не выхаживала их во время долгой болезни.
В этот момент бутуз поднял вверх маленькие ручки и сдернул бейсболку, я невольно вскрикнула:
– Ой!
У несчастного не было рта. Никакого намека на губы между носом и подбородком не наблюдалось.
Мать его захихикала:
– Не пугайтесь, это пластырь.
Обретя самообладание, я более внимательно осмотрела личико малыша и поняла: нижняя часть заклеена липкой лентой телесного цвета.
– Зачем вы мучаете ребенка? – вырвалось у меня.
– Врач велел, – ответила мать, – а то он ртом все время дышит, пусть носом приучается.
Крохотное существо захныкало и попыталось отодрать «заглушку».
– Не смей, – прикрикнула девица, – ну е-мое, тупица! Сто раз говорено: для твоей же пользы сделано! Сиди смирно! Иначе операцию делать будут, аденоиды вырезать!
В полном шоке я выпала из вагона. Ей-богу, некоторым людям просто нельзя заводить детей! Интересно, как бы Света относилась к своему малышу, появись он на свет? Да уж, человек, похоже, самое противное существо из всех, населяющих Землю.
Домой я ввалилась поздно, усталая и голодная. Еще хорошо, что на дороге мне попался жалостливый парнишка, сразу поставивший диагноз и согласившийся за малую мзду реанимировать «Жигули». В особняке стояла тишина. Меня встретили лишь собаки. Оставалось удивляться, куда подевались люди. Я внимательно осмотрела кухню, никаких записок на холодильнике не было. Впрочем, Ася небось у Светы в больнице, Юля с Сережкой на работе, у Кати дежурство, а Лиза с Кирюшкой привезли собак и убежали. Вполне вероятно, что дети уже нашли тут себе новых друзей.
Вздыхая, я почистила картошку, пожарила ее, нарезала салат, вытащила из холодильника котлеты, сунула их в СВЧ-печь и вознамерилась мирно посидеть у телика, глядя какой-нибудь незамысловатый сериал. Главное, чтобы в фильме не текли реки крови. Если нужно выбирать между хорошим, реалистичным кино, в котором зло победило добро, а, кто бы спорил, так в жизни часто случается, и абсолютной сказкой, в которой все, вопреки жизненной правде, заканчивается просто замечательно, я без всяких колебаний выберу вторую ленту. Ужасов мне и в программе новостей хватает.
Пощелкав пультом, я обнаружила передачу о жизни тушканчиков и в полном восторге стала внимать диктору. Однако эти животные такие забавные, оказывается, они…
– Марфа! – прогремело за спиной.
От неожиданности мои руки вздрогнули, пульт упал на пол, из него выпала батарейка.
– Марфа! – повторил Лев Яковлевич. – Мне не подали обед! Время уже к ночи! Что у нас творится, позвольте поинтересоваться? Немедленно налейте суп.
– Его нет.
Лицо академика покраснело.
– Безобразие, – заорал он, – Ася, Ася, Ася!
Но палочка-выручалочка не спешила броситься муженьку на помощь.
– Где все? – завыл Лев Яковлевич. – Марфа! Разберитесь!
– Я не Марфа.
Профессор надулся:
– А кто?
– Евлампия.
– Кто?
– Лампа. Суп вам подавать я не обязана, поскольку не являюсь домработницей. Аси дома нет. Если хотите, сделайте себе бутерброды. Впрочем, можете взять жареную картошку, салат и котлеты.
Лев Яковлевич вздернул подбородок, потом быстро сел за стол. Я отвернулась к телевизору.
– Любезнейшая, – каркнул ученый, – где же картошка?
– На плите.
– Подавайте.
– Сам возьми, – потеряв всякое самообладание, рявкнула я, – или руки парализовало?
Брови Льва Яковлевича взметнулись вверх.
– Что?! Как вы смеете! Да знаете, с кем имеете дело! Я член сорока четырех иностранных академий!
– Тогда вам совсем просто будет справиться с бытовой ситуацией, – не дрогнула я, – картошку-то я уже пожарила, ее лишь на тарелку положить осталось!
– Но я не умею!