Принцесса на ресепшене
Шрифт:
Как будто держишь младенца… ну, правильно, это же культ Великой Матери. Смотрю в сторону коннетабля и представляю, как держала бы нашего ребенка. У меня даже ноги задрожали. Только вот не надо…
А кстати, могла бы я родить ребенка в этом… сне? А если бы пришлось, как в реальности, все девять месяцев относить? От Вольдемара – готова.
– Великий канцлер в сопровождении Верховного распорядителя двора! – да что ж ты так орешь, камердинер!
Ну-ка, ну-ка… Мама дорогая! Дергаю Вольдемара за рукав, давясь смехом:
– Вылитый Мефистофель.
– Простите…
– Ваше высочество, как вы изволили меня назвать? – канцлер зло пронзил меня своими ржавыми гвоздями.
В той, реальной
Его лицо, бородка, прическа, головной убор – точная копия классического образа Мефистофеля, но есть нюанс: инфернальная голова посажена на грузный колобок, из которого торчат кургузые ножки в чулках и коротких штанах-фонариках. Картина маслом – постаревший и приплюснутый принц из советского фильма «Золушка».
Приплюснутый принц уверен, что завтра он – король. Дудки! Настоящий король умирать не собирается, да и колхоз – дело добровольное, разве не так, Борис Фатыхович?
Не судите строго, от смеха я не удержалась. Позади Усамы в таком же наряде семенил Верховный распорядитель двора. И кто?! Яков Николаевич Васильчук, еще более приземистый и толстый.
Я всегда сочувствовала девушкам из его рассказов о походах налево. Несчастные, польстившись на кошелек, они обязаны были разыскать «хозяйство» в складках огромного живота. Но эти складки поверх чулок… держите меня семеро!
И нет сомнений, тут все то же шоу «Воруем вместе».
Минуточку, что это так тревожно тихо? Все ждут, что я отвечу Усе. Похоже, он тут опасный человек.
– Тебе показалось, наш верный канцлер. Ты мог услышать только наш смех, вызванный радостью встречи, – не просто дается мне это «ты» в адрес шефа, но принцесса на «ты» со всеми, кроме кардинала, который считается представителем высших сил и старшим земным сыном Великой Матери… так, папа хочет сказать. – Слушайте все! Говорит король!
– Ваше преосвященство, дочь моя, подданные! Я собрал вас по просьбе канцлера. Он сделает официальное заявление. Говори, Уса, – речь дается папе с трудом, но все понятно.
– Ваше величество, Ваше… преосвященство, – Усу передернуло, как будто его заставили проглотить слизняка, – принцесса и прочие! Только что Ее высочество изволила выказать радость от встречи со мной. Также и я не могу скрыть огромной радости, которая охватывает меня каждый раз, когда я вижу Ее высочество и когда думаю о ней. А думаю я о ней всегда, как, впрочем, и о здоровье нашего короля, и о благополучии нашего королевства. Ваше величество, движимый великой любовью к принцессе Анне и заботой о будущем королевства, я прошу руки вашей дочери. Я прошу Ваше высочество стать моей женой, женой Усы-ас-Фатха. Я – Великий хан, мой титул равен королевскому. Обещаю быть заботливым мужем, надежным отцом наследников престола, справедливым и мудрым монархом, буде Высшие силы приберут раньше времени правящего ныне короля Филиппа, да здравствует он во веки веков!
– Что скажет кардинал? – слова короля не достигли сознания священника, тот стоял, как стоял, не шелохнувшись, сверля Усу ненавидящим взглядом. Ситуация, кстати, типичная, все знают, что кардинал тугоух, поэтому камердинер заорал:
– Его величество ждет ответа Его преосвященства!
Сластолюбивый святой отец встрепенулся и ответствовал явно заготовленной диатрибой:
– Ваше величество! Я туг на ухо, но не глух сердцем. Оно слышит: измена поселилась в нашем королевстве. Вы, Ваше величество, пощадили поверженного врага, сохранив ему жизнь, свободу и владения, Вы приблизили его и сделали канцлером королевства. Но что мы видим? Уса-ас-Фатх не принял нашей веры! Войска его домена, призванные защищать наши рубежи, игнорируют приказы королевских военачальников, требуя подтверждений бывшего
– Ты… Ваше преосвященство пытается ввести короля в заблуждение! Я много раз обращался к нему с просьбой провести обряд посвящения в истинную веру, и всегда получал отказ, только… – слова «попадись мне в руки» молнией сверкали в его глазах.
А кардинал чешет дальше:
– Еретик зря ссылается на притворные просьбы обратить его в истинную веру. Сколько раз он обратится ко мне, столько раз я отвечу отказом, ибо лживы его слова! Не вера, а жажда власти и ересь живут у него там, где у правоверных находится сердце!
Я «в курсе», что подобная стычка между ними не первая. Любого другого придворного Уса давно бы стер в порошок, но первосвященник ему не по зубам. Король намеренно поддерживает огонь этого конфликта, не давая сторонам примириться и не позволяя одной из них одержать верх.
И мне это на руку, или я не принцесса!
– Анна, что ответишь ты, дочь моя, на предложение канцлера?
– Отец… Ваше величество, Ваше преосвященство, милый нашему сердцу канцлер! Даже для меня, наследницы трона Славанса, предложение Усы-ас-Фатха – великая честь! – улыбайся, Уса – до конца дослушаешь, посмеешься. – Интересы королевства и династии требуют, чтобы я вступила в брак с тем, в чьих жилах течет королевская кровь, кто могуществен и искушен в делах власти, кто сможет отстоять честь и славу короны перед лицом любого врага! Таков наш Великий канцлер.
Обвожу взглядом присутствующих: отец прикрыл глаз, канцлер с подельником щербато улыбаются (со стоматологией здесь напряженно), коннетабль посуровел, кардинал выглядит растерянным. Не так он глух, как хочет казаться!
– Канцлер – лучший претендент на мою руку… – у кого-то в этом зале сердце рухнуло, у кого-то выскакивает из груди. – НО!!! – мое «но» в противофазе меняет сердечную топологию. – Своевременно ли это предложение? Еще вчера это было так. Сегодня, когда король, хвала Высшим силам, пошел на поправку, и нет нужды торопиться с замужеством, прежде чем ответить канцлеру согласием, я хотела бы получить ответы на некоторые свои вопросы.
Снова обвожу взглядом присутствующих – на тех же лицах другие выражения.
Ой, а мне нравится! Я, Анна Горчакова из Электроуглей, играя в принцессу, переворачиваю судьбу вымышленного королевства. Будь это на самом деле, я бы не посмела. Кто я такая, чтобы вершить политику? А понарошку – пожалуйста. И неплохо, кстати, получается, ничем я не хуже матерых канцлеров и прочих придворных.
Какая-то заноза все же свербит в душе. Вольдемар, шеф, отец, Эжен кажутся настоящими, живыми и самостоятельными людьми. Если этот мир выдуман мною, здесь все должно быть, как я хочу. Не должно быть этого сватовства, Уса должен быть как мой шеф строгим, но справедливым, а не опасным, отцу давно пора плясать вприсядку, а мы с Вольдемаром…