Принцесса Намонаки
Шрифт:
— Мы просим найти его высочеству жену!
Пауза.
Я всё утро задавалась вопросом, а не женат ли уже его высочество, поэтому сначала вздохнула с облегчением: значит, не женат. Потом напряглась.
А канцлер, почему-то глядя на меня победно (вроде «Ха, видал, как я могу?») рассказал, что принц уже… м-м-м… большой мальчик, давно пора его женить, да и праздник империи не помешает, так что не устроить ли нам, господа, отбор? Тут у всех советников есть дочери или, на крайняк, племянницы нужного возраста. Ну вот, пусть и родит императору внука.
Два и два я сложила моментально: на принца и так покушаются, но он хотя бы наследник и император о нём печётся — страну же надо кому-то оставить, чтобы смуты не было. А как внук родится, так сын уже вроде как не нужен… Регентом можно его мать сделать, например, дочь канцлера. Или племянницу.
Где-то я такое уже читала…
Короче, я всё это выслушала, и когда канцлер замолчал, я громко заявила:
— Не хочу жену.
Все дружно уставились на меня. Император ещё и кулаком щеку подпёр, дескать, давай весели меня.
— Ваше Высочество, — снова откашлявшись, начал канцлер. — Мы все знаем… ваши… пристрастия…
Да? Я не знаю. Ну-ка продолжай!
Я даже позу императора скопировала — давай удиви меня.
Канцлер изумлённо поднял брови — они даже под шапкой исчезли — но продолжил:
— Ваше Высочество, вы по-прежнему сможете содержать гарем, вы понимаете?
Оу, у меня есть гарем?
Не дождавшись ответа (я переваривала сообщение про гарем — а что мне с этими девушками, кстати, делать? Что — спать с ними? Да ладно! Этот задохлик-принц?.. Правда мог?..), канцлер продолжил:
— Ваше Высочество, мы надеемся, что на отборе вы встретите предназначенную вам судьбой… девушку, — это он почему-то выделил. — И подарите нам сына!
Я собиралась сказать, что у меня сердце болит и вообще, я не хочу жениться, я учиться хочу — правда, не дадите ли своему принцу-склеротику наставника? Я бы хоть поняла, что тут происходит…
Но сказать мне не дали — советники хором принялись просить императора принять во внимание их волю.
— Я подумаю, — лениво откликнулся император, но мне показалось, что подумает он не в мою пользу.
Тем более после совета он позвал меня и канцлера к себе на, хм, рюмку чая.
— Сына, ну подумай, красивая девушка… Девушки… — тянул «папа», наливая мне что-то прозрачное.
Я честно взяла чашку (неудобную, без ручки), поднесла к губам и сделала вид, что пью.
Ни «папа», ни канцлер к еде пока не притронулись.
— Эти девушки станут твоими наложницами… И мы правда оставим тебе гарем, — продолжал император, а я отметила это «мы». — Всех твоих мальчиков…
Я выронила чашку и закашлялась.
И знаете, я видела, как канцлер на меня смотрел. Дескать, ну? Уже подействовало?
«Папа» же просто суетился, звать лекаря или нет.
— Плохо мне, сердце у меня болит, — попыталась зайти с другого конца я. — Зачем мне ж-ж-жена? Я же не смогу… ну…
Они поняли это как-то иначе.
— Так жена ваше сердце и излечит, ваше высочество! — раскатисто изрёк канцлер.
И так на меня зыркнул, что мне ещё больше поплохело.
— Я пришлю к тебе лекаря, милый, с новыми настоями, — радостно ответил император. — Я их сам варил! Ты будешь первым, кто их попробует!
После этого охота отнекиваться от будущей свадьбы у меня пропала начисто.
Позже — после чаепития, мы как раз из покоев императора выходили — канцлер схватил меня за ворот накидки, оттащил за ближайший угол (ни один из моих телохранителей даже не пикнул) и прошипел:
— Я тебя предупреждал, идиот, или нет?
Я обалдев смотрела на него.
— Если ты ещё раз посмеешь высказаться мне поперёк во время совета… — Канцлер не закончил, но глазами сверкнул очень красноречиво. А потом добавил: — Ты женишься на моей дочери, сделаешь ей сына, а потом, будь добр, сдохни сам.
Вот так наследного принца здесь он очень «любят»…
Стоило канцлеру уйти, как словно из-под земли вылез император. Зуб даю, он всё видел.
— Ичи, милый, как хорошо, что ты ещё не ушёл! Пойдём, я покажу тебе результат моего последнего опыта.
Я честно попыталась отвертеться:
— А-а-а… Н-но…
Думаю, предлог про не выключенный утюг тут бы не сработал, а другой я придумать не успела. Император схватил меня за руку и потащил куда-то мимо дворца, через двор… Я очень быстро запуталась с направлением, зато хорошо запомнила, что вся моя свита осталась там, далеко позади.
— Па-а-ап?
— Да ладно, Ичи, хватит притворяться, — спокойно, нормальным голосом сказал император.
Отпустил меня, отпер какую-то дверь и кивнул:
— Заходи.
Я помялась в коридоре, но потом шагнула через порог следом за ним.
В этой комнате было темно. Мне долго пришлось моргать, чтобы глаза привыкли, а ещё этот звук — судорожное дыхание, такое частое, такое… страшное…
— Нам нужно больше света, мой мальчик, — ласково произнёс император, и в его руке словно сам собой загорелся факел. А может, и не сам — я не на него тогда смотрела.
Дыхание стихло, словно сжалось.
Посреди комнаты на Х-образной перекладине висел голый мужчина с мешком на голове. Его била крупная дрожь, и это было жутко.
Но не так жутко, как как стало после того, как император снял с него мешок.
— Ну здравствуй, Соль. Ты ждал меня?
Мужчина судорожно зажмурился. Думаю, он был не старше принца, а то и младше, просто выглядел очень плохо. Худ, весь в потёках крови, заросший…
— П-пожалуйста… н-не н-надо… — прохрипел он.
— Не надо что, Соль? — вкрадчиво поинтересовался император. Потом улыбнулся, нежно провёл пальцем по щеке пленника — тот дёрнулся. — Посмотри, кого я тебе привёл. Я же обещал, что если ты будешь хорошо себя вести, я приведу его. И я сдержал обещание. Ичи, подойди ближе.