Принцесса обмену не подлежит
Шрифт:
– Откуда это?
– напрягается. И потом смотрит едва ли не с ужасом, - Вы что уже кого-то отправили к небу?
– А что, ни один менестрель не расстанется с этим добровольно?
– не могу понять его реакцию.
– Это часть каждого из нас, - мне кажется, его начинает потряхивать. От жадности! Так ему не терпится схватить записи, - Суть наших песен. Мы прочим-то братьям не показываем… Откуда это у вас?
– Это принадлежит замку, - отвечаю уверенно, - И мне надо, чтобы вы это прочли.
– Такое не читают!
– делается визгливым
– Значит споешь.
Лэдгар появляется почти бесшумно. Эффектно. И последнюю фразу произносит именно он. Таким тоном, что… если честно, хочется ему не только спеть, но и станцевать.
И, если честно, я уже на этот тон не обижаюсь. И почти не реагирую.
Я тоже могу закрыться.
Нет, не потому, что обиделась на его недоверие… но невозможно бесконечно что-то кому-то доказывать. Обесточивает. Я поговорю с ним, когда он будет готов к диалогу. А бегать и упрашивать снова и снова… У нас слишком много других дел.
Разберемся с ними - потом разберемся с нашими отношениями. Или не разберемся. Но сейчас моя психика не выдержит сразу всего.
Интересно, что на менестреля тоже не особо действует тон дракона.
Его глаза, весь он сам прикованы к тексту.
– Спеть… его можно спеть только если получено разрешение хозяина. Потому что спетое другим менестрелем оно станет частью его сути… И это такая редкость…
Ох, как у них все запутано.
Я перевожу взгляд на Лэдгара, потом на мужика и уточняю, чтобы до конца прояснить важность этого текста:
– Предпочитаете получить разрешение и спеть или золото?
Рот менестреля кривится в усмешке:
– Какая мудрая принцесса… Что золото перед сутью?
– Я позволяю, - роняет дракон.
– Пой.
И тот так торопится, что едва ли не ломает инструмент. Но голос… похоже, голос у них тоже меняется от того, что они поют. И как давно звучит Песнь.
Слышала ли я когда-нибудь настолько чистый и глубокий звук?
Древние знания, древние силы:
Память о них древнее могилы.
Два мертвых сердца соединили
Судьбы едиными провозгласили.
Сеять хвалу созвали королей:
«Есть человек в мире зверей!
Крылатый зверь в мире людей!»
Смертный имеет драконий род
Кровь человека в дракона войдет
Вместе поделят прах и победы
Связаны крепко их счастье и беды
Огнем и стараньем, сотней мечей
Врагами, короной и блеском камней.
Проснется в полете - заснет на земле
В мерцании звезд - в каменной мгле.
Дракон поднимается, чтобы сражаться
Сливается с пламенем, чтобы остаться
И ищет забвенье развоплощаться.
Молитвы от
И два поцелуя, смертельных удара
И горечь любви отравленным жалом.
Воспеть, чтоб подняться, сгореть, чтоб упасть,
В огонь превратиться, в огне не пропасть.
Костями и пеплом засыпать врагов
Невеста дракона - погибель и кровь
Спасение сердца - отказ и любовь.
Но мертвое сердце откроется снова
Два теплых ростка - жизни основа.
Очень красиво. Дух перехватывает.
Но что блин это все значит?!
Не говори мне про еду
– Я скучно жила, видимо, - сообщаю дракону, когда тот возвращается. Не смотрю, не вижу - слышу его появление. Что на него смотреть? Чтобы снова замерзнуть из-за холода в его глазах?
Смотреть на огонь в печи-камине поприятней будет. Даже глубоко заполночь.
Мне не спится. Уже вторую ночь. Я честно пыталась заснуть, даже провалилась в темное марево на пару часов, но потом подскочила в постели и принялась снова гонять всякие мысли... Гадость. Так что пришлось вставать и в сопровождении стражи спускаться вниз, к камину. Ждать своего принца.
Своего ли?
Лэдгар больше суток назад понес менестреля с его золотом и новой сутью куда подальше. Ни ему, ни мне не нужны были свидетели былых дней и песней. И нынешних. Мне кажется, будь принц чуть более кровожадным - убралкак свидетеля.
Кажется менестрель тоже об этом подумал, когда допел, а потом еще и не раз спел, чтобы я все записала и уточнила значения знаков...
Но никто его убивать не стал. Просто унесли за водные преграды, где о драконе и его странноватой принцессе никто не узнает долго - что вполне соответствовало желаниям этого неряшливого певца.
Я не знала, когда обиженная на меня ящерица вернется. И не сильно жаждала его видеть.
Но почему-то ждала возвращения.
Дождалась.
– Скучно?
– переспрашивает драконище.
Его голос... обычно я могу определить по нему устал ли чешуйчатый, весел или раздражен. Многое. Но сейчас почти все его реплики звучат пусто. Даже когда он выяснял у менестреля нюансы и подробности относительно текста, оживленным или вдохновленным не выглядел.
– Угу. Видимо так и думает мироздание. Иначе зачем оно подкидывает все более сложные задачки? Знаешь, в моем мире...
– чуть сбиваюсь. Как каждый раз, когда думаю или говорю о мирах. Потому что вроде бы там - мой мир. Но здесь уже тоже... Или прежде всего здесь теперь?
– Многие люди верили, что наши душ - то, что внутри нас - приходят для прохождения своего пути, своего урока. И каждый раз сложность все повышается. Не только с новой жизнью, но и протяжении собственной. Выучил один "урок" - на тебе следующий.