Принцесса по ГОСТу
Шрифт:
— Машина будет готова в воскресенье! — заявили мне, тут же превращаясь в настоящего принца на белом коне, который разговаривает с несчастной Золушкой. — Я взял у тебя десятку Еле нашел! Надо ж было так спрятать! В специях! Там просто Андреич случайно ключ на лобовуху уронил! Нужно новое лобовое
У меня складывается впечатление, что где-то на СТО Михалычи, Петровичи и прочие господа обеспечили семьи на десять лет вперед, а чьей-то мятый конь будет торжественно передаваться по наследству со словами: «Не вздумай починить! Подумай, сынок! Тебе еще внуков кормить!». —
— Ну, ма-а-ась, ну чего ты? Я люблю тебя! Он и так нам по скидке делает! Там капельку осталось доделать! — шептали мне, целуя в щеку. — Совсем капельку. Я знаю, что у тебя там денюжка есть! Ма-а-ась! Нужно еще соленблоки менять И все! Малышка готова!
Я стоически молчала, поэтому на меня смертельно обиделись.
* * *
— Мне кажется, или светлые волосы — слишком красиво? Давайте какой-нибудь мрачненький цвет! Светлые сейчас в моде, — вздохнул первый министр, отходя подальше с видом ценителя живописи. — Нужно что-то унылое
И тут не выдержал художник, дрожащим голосом замечая, что его попросили нарисовать? портрет принцессы, а не гравюру для книги о чудовищах! И вообще? Где натурщица? Без натуры он не работает!
— Нужно что-то эм, — присматривался к лицу министр финансов. — Зеленое! Пусть будет зеленый! С зеленцой! Вот! Совсем другое дело!
* * *
— Царевна! — икнула я, застыв перед зеркалом. — Лягушка
Фен чуть не выпал из моих рук в тот момент, когда на меня из зеркала смотрел плесневелый одуванчик. Красотка с распечатанной пачки улыбалась, а я хныкала, пытаясь пригладить остатки зеленоватых волос.
— Кикимора болотная! — я поджала губы, глядя на «ольху». — Вот как я теперь на работу завтра пойду?
Я пыталась смыть все хозяйственным мылом, потом достала стиральный порошок, но стоило мне взглянуть в зеркало, как в голове заунывно и грустно кто-то мычал: «Затянуло бурой тиной, гладь старинного пруда». Попробую пятновыводитель!
* * *
— Ваше Величество! — дверь в роскошные покои осторожно приоткрылись. — Разрешите войти! Как ваше здоровье?
— Его Величество идет на поправку! — заявил целитель, глядя на торчащую из-под четырех одеял голову древнего старца. — Нельзя его беспокоить!
— Пусть войдут! — слабым голосом заметил дрожащий старик, пытаясь поднять худую руку.
— Ваше Величество! Мы нарисовали принцессу! — отрапортовал министр обороны Андрес, вытягиваясь по струнке.
— Какую принцессу? — слабым голосом спросил король, безвольно утопая в парчовых подушках.
— Вашу достопочтенную дочь! — снова по-военному выкрикнул министр обороны, закатывая глаза.
— У меня есть дочь? Где она? Я хочу ее видеть! — занервничал старик, водя костлявой рукой по расшитому покрывалу.
— Ваше Величество,
— Кажется, я вассал — король протянул руку к целителю. — Прямо в кровать
— Ваше Величество! Сейчас я позову слуг, и они все уберут! — задергался лекарь, звоня в колокольчик.
— Я хочу видеть свою дочь! Перед смертью посмотреть на свою девочку! — прокашлялся король, прикрывая глаза. — Где она?
— Ну что вы, Ваше Величество, вам еще жить да жить! — бодро заметил лекарь, А слуги суетились вокруг старика, меняя постель. — Вы еще ого-го! Отвар из лягушачьей шкуры и золотой пыльцы и мертвого поднимет! Это — очень действенное средство!
— В послании также говорилось, что те вассалы, которые не пришлют портреты своих дочерей, будут объявлены врагами! — вздохнул первый министр Каспар. — Вот портрет нашей принцессы! Ее точно не выберут, но приказ мы выполним!
В комнату слуги торжественно внесли портрет, подернутый тканью.
— Моя дочь — выдохнул старик, прищуриваясь, когда с портрета снимали ткань, поднося его поближе.
В абсолютной тишине послышался тихое: «А-а-а!».
— Ваше Величество! — бросился к постели лекарь, беря руку короля, а потом безвольно опуская ее. — Король мертв! Наш достопочтенный государь только что скончался! Горе-то какое!
* * *
Я сидела на кухне и тихо всхлипывала, глядя на свое отражение в зеркале. На столе остывал нетронутый чай. За стенкой слышался раскатистый храп.
— Все! — не выдержала я, вставая с места и проходя в комнату. — Собирай вещи и проваливай отсюда!
— Ну, ма-а-ась! Ты чего? — на меня посмотрели, зевая. — Ложись спать!
— Я кому сказала! Вон отсюда! — я вытащила его сумку и стала бросать туда рубашки, свитера, глядя, как он свешивает ноги с кровати. — Лопнуло мое терпение!
— Масенька! — меня обнимали. — Успокойся! У меня сейчас реально нет денег, чтобы снять квартиру! Я люблю тебя, маленькая! Прошу тебя!
Он плюхнулся на колени и обнял мои ноги. — Тогда я ухожу! — решительно дернулась я, доставая вторую сумку. — Мне надоело!
— Я больше так не буду! Это было в последний раз! — умоляли меня, когда я пыталась вырвать руку из чужой руки, чтобы застегнуть молнию. — Ну с кем не бывает! Я люблю тебя! Жить без тебя не могу!
Пока что-то подсказывало мне, что без меня он действительно не выживет! Сердце колола жалость, а спонсором ее выступал грустный взгляд и сопли, размазанные по небритой щеке. «Ну кто тебе еще полочку прибьет?» — нашептывал финансовый кризис. «Да я его раньше прибью!», — отзывалась я, чувствуя, как меня пытаются поцеловать. «Ну кто тебя еще согреет?», — настаивал финансовый кризис. «Батарея!», — огрызалась я, понимая, что моя рука безвольно опускает на пол сумку.