Принцесса
Шрифт:
Тогда сотник нашел в степи рощу с семьей шатровиков, и отдал повстанцев им. Пауки выбежали, осмотрели угощение и нашли подарок весьма ценным. Сделав по обычаю своего рода парализующий укус каждому, твари замотали их в паутину и унесли в свои знаменитые шатры из грязных тенет. Когда восьмилапые из Гволло потребовали свое, Олаф сообщил, что строго соблюл традицию. Это была опасная игра., но чопорным смертоносцам оказалось не к чему придраться - в каждом законе они уважали прежде всего букву.
Воин с товарищами ходил к той роще, слышал крики повстанцев.
– Скажи, Олаф-сотник, а где твои волосы? Я тебя даже узнал не сразу.
– Остались далеко отсюда, в горах, неподалеку от королевства Хаж… И случилось это совсем недавно, вот что мне тоже кажется странным. Столько всего случилось… - чивиец ел мясо кусок за куском, и находил его восхитительным.
– Жарили в соусе шари-нас, да?
– Вроде бы, - пожал плечами воин.
– женщины жарили. У нас их только пять осталось, представляешь? Почему-то почти все пошли за Фольшем… А помнишь, как ты скормил повстанцев шатровикам? У нас все помнят! Было здорово.
– Да…
Неожиданно кусок застрял в горле у Олафа. А вдруг этот паук из той смой рощи? Почему-то Олафу этого очень не хотелось. Он аккуратно положил надкушенный ломтик на место и стал сосредоточенно жевать лепешку.
– А помнишь, - не унимался горожанин, - помнишь, как ты вел колдуна в город на веревке?
– Это было в Чивья, - пожал плечами Олаф.
– Да, но до нас дошли слухи! Представляешь, - воин обратился к угрюмому Стасу, - Олаф-сотник поймал колдуна, недалеко от города. Всех повстанцев везли на себе смертоносцы, а колдуна он раздел и полил его медом, руки связал за спиной, а конец паутины привязал к этому вот месту. И так вел, понимаешь? Нет? Мухи! Они же слетелись. И стали его облизывать, ну а потом и кусать, кровь понемногу пить! Колдун Фольша всю дорогу к Чивья бегал и плясал! Привязанный, на веревочке! Чивийцам так понравилось, что они упросили Повелителя разрешить ему поплясать так еще целый день! Говорят, он стал весь сине-красный к вечеру, когда помер.
Воин заразительно расхохотался, но на Стаса эта история впечатления не произвела.
– Тебе жалко колдуна?
– заинтересовался Олаф.
– А почему бы и не пожалеть?
– с вызовом спросил Стас.
– Все же живой человек.
– Речники тоже живые, - напомнил сотник.
– А ты говорил: так с ними и надо.
– Но мы ведь никого не тронули, только напугали! Ты ведь не зарезал этого Арье.
– Потому что обещал, - объяснил Олаф.
– А вот если вдруг останусь жив, то обязательно вернусь, чтобы зарезать. И сына его зарежу, если к тому времени достаточно подрастет. С предателями надо только так поступать, ведь они знают, на что идут.
– Мучить не обязательно, - насупился островитянин.
– Тогда все станут предавать!
– внушительно пояснил
– Мы ведь все равно все умрем, верно? Но хорошие люди умирают быстро, а предатели медленно. Хорошо что напомнил: я не зарежу речников, я им что-нибудь с водой связанно придумаю. Душить тварей, душить… Воин, как тебя зовут?
– Шос, - представился горожанин.
– Я с тобой согласен, Олаф!
– Молодец. У меня к тебе просьба… Скажи, наше оружие осталось у тебя?
– Нет, у тех стражей, что у входа в город караулят.
– Оно ведь вам не очень нужно?.. Хочу тебя попросить отправить его в Чивья, при случае. На память. Это можно сделать?
– Конечно, - осторожно согласился воин.
– Но только сам я в Чивья вряд ли попаду, вон что у нас творится.
– А ты просто храни, будет случай - отдашь. Только принеси его сюда, ладно? Пусть будут мечи с тобой, чтобы не затерялись, - Олаф поднял поднос с недоеденным мясом и помахал рукой.
– Спасибо, Шос!
– Я на люк бревно накачу, - задумчиво сказал Шос.
– И еще паутиной примотаю. Ладно, сбегаю к воротам.
– Спасибо! А придешь, я тебе расскажу одну историю, которую кроме меня никто и не знает, так вышло. Она очень забавная, - Олаф подмигнул, - только не для раскоряк!
– Понял!
– Шос закрыл люк, завозился наверху с запорами.
– Хочешь попробовать удрать?
– догадался Стас.
– Люк крепкий, а до ворот близко.
– Хочу, чтобы наше оружие было поближе к нам, - пожал плечами сотник.
– А там уж как получится.
Они помолчали в темноте. Вскоре наверху опять послышались шаги и грохот откатываемого бревна.
– Я все принес!
– крикнул Шос в приоткрытый люк.
– Рассказывай историю!
– Покажи, пожалуйста!
– попросил Олаф.
– Этот меч мне очень дорог, он хотя и не из лучших, но служил мне долго и…
– Ты путаешь, это меч Арье, - перебил его Стас.
– Арье, - согласился Олаф и в темноте лягнул приятеля ногой.
– Но до того, как попасть к поганому речнику, он был у меня. Впрочем, ладно, это долгая история…
– А ты хотел рассказать другую?
– не унимался Шос.
– Да, другую, - сотник наморщил лоб, пытаясь вспомнить что-нибудь такое, что могло бы понравиться воину.
– Как-то раз…
– Ты говорил, про раскоряк!
– громким шепотом напомнил Шос.
– Ах, да, про раскоряк. Это были раскоряки… Раскоряки из города Гволло, - Олаф решил, что от мертвых пауков не убудет.
– Я со своими шел тогда обратно в Чивья с облавы. Смертоносцы ушли вперед с пленными, а мы поотстали. Уже вечером, на земле Гволло, мы вдруг встретили трех восьмилапых. Мы, значит, сокращали путь и залезли на их территорию… - вранье давалось Олафу с необычным трудом. Он чувствовал, что нечто должно произойти прямо сейчас.
– И вот они потребовали, чтобы мы шли с ними в Гволло, к их старику, чтобы разобраться, кто виноват. Я соглашаюсь: подставляйте спины, рассядемся по трое и поедем… Забери, пожалуйста, кувшин, а то разобьем в темноте.