Принцев много не бывает
Шрифт:
Наверное, Виктор еще много чего мог выпалить, но гнев не позволил ему этого сделать.
– Мы один разочек, – пискнула Настя, подняла руки, признавая поражение, и сделала два шага назад. – Сдаюсь, клятвенно обещаю, что до свадьбы больше не буду.
– До какой свадьбы? Я сейчас устрою тебе такой разочек... – Виктор ринулся вперед, но на полпути переключился с одного виновного на другого. – Марш отсюда! – взревел он, глядя на Бобрикова. – А то я сейчас...
– Это я во всем виновата, – закивала Настя.
– А в этом никто и не сомневается! Половина команды ходит, как умалишенная, забыли уже, что такое мяч! Сколько можно вертеть хвостом!
– Виктор Сергеевич, – пробасил
– Я сказал, убирайся отсюда!
– Иди, Дима, иди, – благословила Настя и сделала еще три опасливых шага назад. – Мне Виктор Сергеевич ничего не сделает, а тебя в сердцах убить может...
Она развела руками, но тут же прижала их к себе – поджилки тряслись, и сбежать тоже очень хотелось. Посердится, посердится Виктор, а потом успокоится, главное – время переждать.
Димка посмотрел на Настю.
– Иди, – строго приказала она. Рыцари, спасающие ее от гнева брата, сейчас абсолютно не были нужны.
– Завтра чтобы на поле был в шесть утра! – прогремел Виктор, старательно сдерживая все свои порывы. «Оторвать бы сейчас вот эти красные оттопыренные уши!» – читалось на его лице. – Понял? Я сказал, марш отсюда!
Димка исчез, и Настя почувствовала себя более спокойно.
– Я даже не знаю, как так получилось, – она вжала голову в плечи и изобразила раскаяние. – Наверное, мне не хватает... м-м-м... заботы и внимания...
– Ремня тебе не хватает! Широкого кожаного ремня! Теперь-то пороть уже поздно – это ясно... О чем я раньше-то думал!
Родители умерли давно, и вся забота о маленькой Насте легла на плечи Виктора. Уж он ее и любил, и баловал. Всю жизнь увлеченный футболом, он до травмы колена сам играл за любимый клуб, а потом взялся обучать подрастающее поколение. Времени в обрез, да еще вечные сборы – иногда приходилось обращаться к соседке, чтоб присмотрела, иногда к родственникам. От школы-то далеко Настю не увезешь. А теперь она учится в институте и вообще – катастрофа! Вроде маленькая, худенькая, косметикой практически не пользуется, а табун парней за ней вечно тянется! Или ему из страха так постоянно кажется? Нет, не кажется! Только что видел! Еще в прошлый раз себе слово дал: «Настю брать не буду, хватит, намучился!» Чуть ли не вся команда глазами ее сверлила! Но и не оставишь же одну... Кого хочешь эта малявка вокруг пальца обведет, натворит дел и глаза потупит... «Ой, случайно получилось... Шла мимо, и как-то сам собою армагеддон случился...» И взял опять. И опять та же песня. Третьи сутки Горбенко какие-то заунывные песни поет под гитару, а Цапкин проколол ухо и (идиот!) иголкой нацарапал на руке «Анастасия». Ладно, что у этих шестнадцатилетних бездельников в организме бродит – ясно, но Настя-то уже должна соображать! Восемнадцать лет!
– Ты всегда мне все запрещаешь, а сам... – Настя подалась вперед и без всяких обид добавила: – У тебя уже было пять женщин. То есть их, наверное, было больше, но я знаю только об этих.
– Я мужчина, и мне не восемнадцать лет, – припечатал Виктор и нервно расстегнул молнию спортивной кофты. Жарко ему стало еще пять минут назад.
– Я запуталась, – пожала плечами Настя. – Восемнадцать лет – это много или мало? Сначала ты говоришь, что...
– Не умничай! – рявкнул Виктор. – Завтра же ты едешь в Москву. И это последний раз, когда я взял тебя с собой.
– Я могу уехать сегодня. На электричке.
– Нет!
– Завтра на электричке? – уточнила она.
– Нет!
– На машине? А с кем?..
– Боже, – простонал Виктор, всплеснул руками и возвел глаза к потолку. – Что мне с ней делать? Вот что? Господи, помоги, научи! У всех сестры, как сестры, а у меня маленькое шкодливое чудовище... – Он резко
– Мне кажется, – начала она тихо, – будет легче, если ты, наконец, признаешь, что я взрослая.
– В зеркало на себя посмотри, малявка ты этакая!
– Заметь, я на тебя вообще не обижаюсь, – миролюбиво улыбнулась Настя.
– Тихий ужас, – прокомментировал Виктор и добавил: – Иди к себе и не выходи из комнаты до утра. Увижу еще раз с Бобриковым, в порошок сотру. Ясно?
– Вполне, – ответила Настя, прикидывая, какой это по счету ее домашний арест. Три тысячи пятый или три тысячи шестой?
До сентября почти месяц... Потом будет проще – он вернется в Москву, а у Насти начнется учеба. Наконец-то! Мозги у этой малявки хорошо работают, в институт вприпрыжку бежит. Нет, лучше не задумываться о том, почему она, собственно, туда бежит... Получать знания! Сплошные зачеты и отлично – не придерешься! Виктор быстро переоделся и посмотрел на часы. Утрясет, утрясет он все организационные вопросы – не в первый раз! Завтра к нему должен заскочить Андрюха – бывший одноклассник, вот он и отвезет Настю домой. Нет, не домой... К тетке! С Сашей он договорится. Сейчас позвонит и договорится. «Ничего, пообщаются, обменяются впечатлениями, сходят куда-нибудь... Давно же не виделись». А то что за ерунда – живут в одном городе, тридцать минут на метро друг от друга, а встречаются через год по праздникам.
– Оставлять Настю здесь нельзя... Не сборы, а водевиль какой-то получается.
Женщин она его вспомнила, пересчитала... А о том, как извела всех пятерых в порядке общей очереди, не забыла? Ладно, он и сам их не очень-то любил, но не в этом дело...
– К тетке!
Виктор быстро набрал номер Андрея, послушал гудки, а затем произнес с неподдельной радостью и внутренним облегчением:
– Привет, так рад тебя слышать.
– Привет! – раздался в ответ бодрый голос бывшего одноклассника.
– Слушай, у меня к тебе дело есть... Только не вздумай отказывать! На тебя вся надежда. Сестру мою завтра захватишь с собой? Она мне тут совершенно работать не дает.
– Настя? А что такое? Она же у тебя такая симпатичная малышка. Две косы и нос кнопкой.
«Ты что, обалдел?! – чуть не взревел Виктор. – Какие косы, какие кнопки! Это мое личное наказание-чудовище!»
– Да ей уже восемнадцать лет! – только и смог выдохнуть он.
– Обалдеть, вот время летит...
– Понимаешь, Настька моим пацанам головы задурила. Повлюблялись все по уши, а она и рада. Отвезешь ее завтра к тетке?
– Да не проблема, – раздалась в ответ усмешка.
– Только умоляю тебя, передай ее из рук в руки... То есть тетке в руки вручи и лишь после этого уезжай. Одну не оставляй ни на минуту.
– Ты это серьезно?
– Абсолютно. И знаешь еще что... – Виктор замялся, но потом все же решил добавить: – И ты ее не слушай. Вообще не слушай. И лучше на нее не смотри. – Он тяжело вздохнул. – Я тебя завтра еще проинструктирую.
Дом Кеннетов находился в престижном районе, и уж, конечно, никто не сомневался, что у Эллис Кеннет, обладательницы лебединой шеи, округлых плеч и тонкой талии, никаких проблем с приданым нет. В этом году ей исполнилось девятнадцать, но пристроить дочку замуж родители не спешили. Глава семьи считал, что вполне вправе придирчиво выбирать мужа для единственного чада, и, как поговаривали, уже отказал трем претендентам, желающим назвать Эллис своей женой. Придирчивость – это была семейная черта Кеннетов, и привычка морщить нос успешно передавалась из поколения в поколение многие годы.