Принцип – Надежда
Шрифт:
С первого же семестра студентка показала себя усердным, трудолюбивым, со всех сторон положительным, но крайне требовательным, в первую очередь, к себе человеком. Ее не устраивали просто конспекты. После лекций Маргарита донимала преподавателей вопросами о списке дополнительной литературы для самостоятельного изучения, о неточностях и недостоверностях тех или иных фактов, о ее личных наблюдениях и выводах. Отчетные работы Риты, всегда подготовленные раньше срока, носили не сугубо теоретический, но по большей части практический и даже научный характер. Пытливость и дотошность подопечной не редко вводили в замешательство и самого Филиппа. Он улыбался и любил повторять:
– Вы
Студентка в смущении отводила взгляд и задавала ещё один заковыристый вопрос. После второй, закрытой на отлично сессии девушка устроилась работать на кафедру, чтобы не только быть ближе к любимому делу, но и сократить путь к бушующим ожиданиям Филиппа.
Ближе к октябрю робкий, как это часто бывает у психов (в смысле у психоспециализированных личностей), но все же роман начал подавать признаки жизни. Маргарита восемнадцати лет прикрывалась образом недотроги так талантливо, что Филипп намеренно держался на расстоянии вытянутой руки. Они гуляли долгими молчаливыми прогулками, особенно радовались, когда попадали под дождь, вымокали до нитки на бегу до ближайшей остановки, ели мандарины, смущались, когда взгляды их пересекались и смаковали каждую совместно проведённую минуту. Эти трепетные полгода привели влюблённых к первому чаепитию в квартире Филиппа, первому завтраку в постели, первой подготовке к сессии и кандидатской в обнимку, с нормальными психическими отклонениями, помноженными на несовместимость и невозможность.
Маргарита с виду была чиста и невинна, но ее теоретические познания и с пристрастием изученные премудрости извлечения удовольствия из своего тела дали бы фору трём Филиппам. При этом сам он, как нормальный псих, уговорив девушку переехать к нему, не спешил начинать изыскания интимных аспектов. Нет, он не то, чтобы не хотел ее. Совсем наоборот. Филипп обожал свою Чарли. Именно тогда док стал так называть Риту после ее рассказа про сгоревшую заживо жену мистера Рочестера. Чарли с каждым днем захватывала все новые и новые рычаги влияния, пробуждала в своем учителе слабость до ее откровений, доигрывала эпизоды по своим правилам, предоставляя на обозрение идеальный образец распутной пуританки с заоблачным IQ и жаждой открытий.
Исключая физическое узнавание, Филипп увлечённо собирал мозаику психотипа Чарли. Он вёл журнал ее эмоционального состояния, отмечал сильнодействующие триггеры и хранил фотоархив ее полуобнажённой невинности. Границы нормы у каждого свои. Филипп подобный подход считал не только единственно верным, но и совершенно естественным.
Мужчина был абсолютно равнодушен к бытовым излишествам. Ему хватало кровати, книжного шкафа, стола, кухни и душа. Все прочее считалось лишним и бестолковым. На кухне, как и в остальных помещениях, все было пусто настолько, что Чарли первое время никак не могла освоиться. С одной стороны, ей очень нравилась чистота, но с другой, недоставало уюта и домашнего привычного запаха. Знаете, когда открываешь дверь и по запаху чувствуешь, что ты дома. Но все это отсутствие совсем скоро с легкостью отодвинул на задний план запах Филиппа. Он сам пах для Риты тем особенным домом, в который всегда хотелось возвращаться, независимо от его местонахождения. И Чарли возвращалась снова и снова до тех пор, пока не наткнулась на знакомую студентку первого курса на той самой стерильной кухне.
Она сидела, как мышка, только голая. А Чарли возьми, да и вернись из поездки с мамой к родственникам из Зеленограда на день раньше. Обрадовать спешила любимого, пирожные привезла и свою соскученную нежность. Филипп в момент ее прихода отлучился по нужде, немую сцену не застал, не был вынужден оправдываться
Добравшись домой, Рита позвонила куратору и они вместе выбрали вуз в Питере, в котором она могла закончить образование. Тем вечером студентке пришлось стремительно взрослеть. Она слышала про такие вот вечера взросления, но никак не ожидала, что это случится с ней так скоро. С мамой делиться этим прискорбным фактом дочь не горела желанием, поэтому для неё была придумана легенда о том, что Филиппа пригласили на хорошую работу в Питер и они уезжают через неделю.
Родительница чуть поохала ради приличия, но сказала, что с Филиппом она ее хоть на край света. Очень он ей пришёлся по душе. Внимательный, обходительный, серьезный и главное перспективный молодой человек. Сразу видно, далеко пойдёт. Женщина она была довольно свободных взглядов, но все то же приличие поинтересовалось о дальнейших планах дочери. Слово свадьба не произносилось, тактичности в Наталье Петровне было вполне достаточно, но о семейном бюджете мать все же волновалась. Оба ведь ещё не вполне встали на ноги. Обещала поговорить с отцом и помогать по мере возможности. Потом они немного поплакали и принялись собирать чемодан.
Филипп же даже не стал утруждать себя объяснениями, сделал вид, что все так и задумано. Тем более, что ничего не было, это был просто метод терапии, который, по его мнению, Чарли с ее пуританскими сложностями не смогла бы понять. Ушла, так ушла. Подумаешь. Куда ей деваться? Вернётся. Но совсем скоро он поймал себя на мысли, что говорит с Чарли чаще, чем с кем бы то ни было, только у себя в голове: советуется, ищет поддержки, здоровается с ней утром в зеркале, обнимает словами перед сном и даже просит вернуться. Мысль эта почти доктору психологических наук вовсе не понравилась.
* * *
– День добрый, Марата шесть? – безразлично буркнул таксист, включая счётчик.
– Да, пожалуйста. Добрый день! – Павел сел на заднее сиденье, достал контракт и продолжил вносить правки карандашом.
Через два квартала таксисту позвонили, он чертыхнулся, и попросил проверить нет ли синего пакета за его сиденьем.
– Вот этот? – поднимая начинённый женскими мелочами синий пакет, отозвался пассажир.
– Видимо, – и уже в трубку, – да, нашёл, передам в диспетчерскую, приезжайте послезавтра, – повисла лепечущая в трубке пауза, – да, мне какая разница, я не курьер, послезавтра забирайте. Адрес пришлю в смс, – и отключил вызов.
Через десять секунд настойчивая владелица пропажи вновь обрывала телефон. Выслушав очередные претензии, водитель повторно огласил:
– У меня сегодня последний заказ, я еду на Марата 6. Если хотите, приезжайте… Не могу я Вас искать у Казанского, не хотите, тогда послезавтра.
Для пассажира такси тон водителя был крайне неприятен. Он решил вмешаться в разговор и попросил изменить маршрут до пункта назначения Казанский собор. Тем более, что он собирался туда вечером и ничего не мешало ему немного скорректировать свои планы. Водитель фыркнул, но перечить не стал.
На Грибоедова было жутко ветрено. Мартовский несезон со снегом разгонял малочисленных туристов по общепитам, да гостиничным номерам, поэтому узнать растерянную обладательницу синего пакета, стойко переносившую непогоду, было не сложно. Она стояла, кутаясь в шарф крупной вязки зеленого цвета, в окружении двух чемоданов. Увидев издали свой синий, девушка поспешила навстречу спасителю с пакетом в руках со словами благодарности.
– Да, бросьте вы, пустяки, – улыбался Пашка, пронзённый ее первым же испуганным зеленоглазием.