Принцип Пандоры
Шрифт:
– О, командир, мы просто говорим о том, как кадет Саавик…
– Может быть, как-нибудь в следующий раз… – в отчаянии пыталась она прервать беседу.
– Нет, зачем же? – Спок остановился, скрестив руки на груди. – Продолжайте, продолжайте, лейтенант. Я нахожу это интересным. Кадет как-то отличилась?
– M-м, да, сэр, – загнанный в угол, Харпер беспомощно переводил взгляд с одного на другого, извиняюще поглядывая на Саавик. Она упрямо отвернулась. – В бейсболе, сэр. Саавик помогла выиграть своей команде три игры!
– А-а, понятно. – Спок пристально посмотрел
Харпер покраснел под своими веснушками, внезапно почувствовав себя не в своей тарелке.
– Ну что ж… ладно… мне пора идти… – Он попятился и, резко повернувшись, исчез.
Саавик смотрела вслед удалявшемуся Харперу, боясь поднять на Спока глаза и чувствуя неприятную дрожь под его ледяным продолжительным взглядом.
– Мне оставалось либо это, либо «Вулканский Вектор», мистер Спок! – наконец крикнула она, – и при сложившихся обстоятельствах, я подумала, что…
– Очень разумно, – холодно ответил Спок. Саавик застыла в замешательстве.
– Мне можно идти?
– Мммм, – промычал Спок. Саавик, с облегчением приняв это за разрешение, гордо промаршировала к лифту, высоко подняв голову и размышляя про себя, услышит ли она окончание фразы Спока. До нее донеслось тихое бормотание:
– Фотонная Торпеда… в самом деле, Саавик…
Она, не оборачиваясь, пошла дальше.
– Давай, Харпер, будь умницей… а-а… это ты… – Маккой нахмурился, глядя поверх монитора на входящего Спока. Его голос казался чужим, а глаза смотрели недружелюбно. – Если ты здесь для того, чтобы рассказать о Саавик, то, боюсь, ты немного опоздал. Не будешь так любезен объяснить мне, что, по-твоему, я должен был у нее искать?
– Попробую. Искать любые причины, которые мешают ей восстановить в памяти события десятилетней давности.
– Спок, она умирала с голоду. Этому ребенку всегда не хватало еды. До сих пор ее организм в пограничном состоянии: сохранилась протеиновая нехватка – и ты беспокоишься о ее полном выздоровлении? Хорошо: никаких черепно-мозговых травм. Доволен? – ядовито спросил он. – Тогда скажи мне, что, черт побери, делают с маленькими детьми на Вулкане?
Спок замер.
– Доктор, что вы нашли?
Маккой кивнул на показания дисплея.
– У нее расшатаны ребра, прокол в легком, множественные переломы, внутренний шрам – Спок, что, черт возьми, случилось с этим ребенком?
– Не знаю. – Спок как-то затих. – Этого не знает и Саавик, вот почему я настоял на осмотре… «Какое самообладание: разговаривает с совершенно неизменным выражением лица, не дрогнет ни единый мускул».
– Проклятие, я не удивлюсь, если ее сбросили когда-то с пятиэтажного здания, но каким-то чудом она осталась жива…
– Нет.
«Боже, он все принимает за чистую монету», – снова промелькнуло у Маккоя.
– Нет, Спок, я так не думаю, – более мягко сказал он, – ранения были другими. Послушай, попробую высказать тебе свое предположение: я, слава Богу, не часто встречался с подобным в практике, но очень похоже, что ребенка когда-то избили так, что она находилась на волоске от смерти. А вот, как это случилось и кто это сделал…
– Доктор,
– Спок, я никогда так и не думал, но подобные травмы… если она не может вспомнить, как это было, то, вероятно, травма была столь сильной, что память заблокировала данный эпизод прошлого – защитная, так сказать, реакция организма. Если она когда-нибудь и вспомнит об этих событиях, то совершенно произвольно. И не ее вина, если этот временной пласт не восстановим.
– Доктор, уверяю вас, что я…
– Послушай меня внимательно, Спок. Это старые раны, которые нанесены очень давно, и никогда не лечились. Но меня больше волнует то, что беспокоит ее сегодня.
Спок понимающе уставился на врача.
– У Саавик… что-то болит?
– Да, то, что она сама не осознает как болезнь, то, что не можешь допустить ты. Психомоторный сканер отчетливо зафиксировал постоянно живущее в девушке чувство вины и страха. Страха! Тревога, гнев борются в ней, отражаясь, сказываясь на всем, что бы она ни делала. Ненависть к себе – опасная вещь, Спок, и твоя воспитанница страдает этим.
Спок опустил глаза.
– Наша миссия относится к стрессовым…
– Я говорю тебе, Спок! Ребенок боготворит тебя! Она готова слепо верить и следовать стандартам, которые ты ей навязываешь, хотя сам порой не в состоянии их выполнить. Ты хочешь познать ад? Вперед! Я знаю тебя слишком давно, чтобы надеяться, что ты изменишься. Но не веди ее по этому пути! Она и так испытала в жизни многое. Ребенок! Постоянно попрекает меня Актом о Неприкосновенности Личности. Вот, – он указал на таблетки, – это решит протеиновую проблему, но она оставила пузырек здесь. Я даже сказал ей, что ты тоже принимаешь их.
– Но это не так, доктор. Я не принимаю таблеток. А про сканеры вы Саавик тоже солгали? Или просто не сказали?
– Черт побери! Все было как раз наоборот! Она даже слушать меня не стала… И ты, Спок, просишь меня узнать о блокировании ее памяти, не говоря о том, почему так важны эти старые воспоминания.
– Я попрошу Саавик, чтобы она рассказала вам сама.
Маккой вздохнул, сделав нетерпеливый жест рукой.
– Что ж, пока мне никто ничего не говорит, я работаю в абсолютной темноте. Понимаешь, все, что я хотел сказать тебе, это… будь с ней помягче, Спок. Ведь она молоденькая девушка.
– Тонкое наблюдение.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Попытайся подбодрить ее, подай руку, когда она оступится, и тому подобное. Сейчас ей необходимо именно это.
– Как мало вы ее знаете, доктор! Все, в чем нуждается Саавик, – это правда. И я настаиваю на том, чтобы вы сказали ей правду, полную, без прикрас и сокращений. Она, распознавая даже нечто более незначительное, находит это оскорбительным. Вы выражаете ей недоверие тем, что скрываете от нее правду, знать которую она имеет полное право. Именно вы должны сказать ей, и я настаиваю, чтобы вы это сделали. И здесь ваши теории не совсем точны.