Принцип причинности

()

2 июля 2007 года я сошёл с ума. С утра всё было как обычно: я побрился, позавтракал яйцом в мешочек, выпил кофе, забыл почистить зубы и обнаружил, что левый носок порван: из кривой дыры бесстыдно торчит большой палец. Я посмотрел на него осуждающе и строго, минуты три раздумывал, менять носок или сойдёт и так. Решил, что сойдёт. Набросил пиджак, натянул ботинки и вышел на улицу. Завёл машину, закурил и поехал – по знакомой, изученной до последней выбоинки дорожке. Вырулил из двора на проспект, с привычной дерзостью вклинился перед «Икарусом» и тут же перебрался в ползущий кое-как в пробке средний ряд, пристроившись за старенькой «Волгой» с фигуркой оленя на капоте.

Но сегодня мой – средний – ряд неожиданно поехал. Сначала тридцать, потом сорок, а потом и все шестьдесят, и машины из соседних рядов, и слева, и справа, слились в сплошную массу. Мне было интересно – что там происходит впереди, почему мы вдруг так шустро поехали, но разглядеть никак не удавалось – широкая корма «Волги» с весёленькими, в оборочках, занавесками за задним стеклом, загораживала обзор. В зеркале я видел, что сзади творится полнейший кавардак: машины из соседних рядов, оранжево мигая поворотниками, пытаются перестроиться, сигналят, дёргаются, толкаются, напирают. Время от времени им удаётся затереть машину, следующую за мной, и она моментально растворяется в потоке, где-то далеко позади. Я решил не отставать от лидера, прорваться за ним, пролететь на одном дыхании. Вцепившись в руль, я приблизился к «Волге» и поехал за ней бампер в бампер. Если б её водитель вздумал резко затормозить, я не успел бы среагировать и влетел бы в покатый бежевый багажник. Но он не затормозил. Удивительное дело – все светофоры я проскочил, не сбавляя скорости – каждый светился зелёным. Так и домчался до самой работы.

Мест для парковки – хоть завались, это ж надо, и тут повезло. Впрочем, обычно в час пик дорога до института занимает часа полтора, а сегодня я добрался за пятнадцать минут. Стало быть, я просто приехал раньше всех. В приподнятом настроении я вышел из машины, забросил сумку на плечо, квакнул сигнализацией и не спеша побрел к остановке, за сигаретами.

Надо же! «Винстон» подешевел, на целых пятьдесят копеек. Ещё вчера продавали по двадцать четыре рубля за пачку, а сегодня – по двадцать три пятьдесят. Я купил целый блок, а потом, уже отойдя от табачного киоска, запоздало подумал: вдруг ещё подешевеет? Но мысль эту немедленно отогнал – маловероятно.

В газетном киоске не оказалось журнала «НЛО», хотя сегодня должен был выйти очередной номер. Удивительно, что продавец (новенький, раньше я его не видел, молоденький мальчишка, наверное, студент) даже не знал о его существовании. Я купил свежий «Вокруг Света» и, не глядя, положил его в сумку.

Гардеробщик, Игорь Матвеевич, был какой-то странный сегодня, будто затаил обиду – не поздоровался. Принимая плащ, он молча сунул номерок, отвернулся, пожевав губами, и уставился в окно. За окном были видны голые ветви засохшей берёзы и стена соседнего корпуса из красного кирпича. Наверное, он изучил эту стену до последнего кирпичика, а поди ж ты – рассматривал с нескрываемым любопытством. Ну да бог с ним, с гардеробщиком. Мало ли, что у человека стряслось. Может, дома неприятности…

Начальник АХО, Семён Семёнович Коловаев, прошёл с отсутствующим видом мимо, не протянул, как обычно, руки, не поинтересовался, как дела, не стал заглядывать в глаза и улыбаться. Ну, ясно. Опять интриги, опять тайны мадридского двора. Интересно, кто на этот раз затеял подковёрную возню? Ладейко? Гусев? Или Либерзон?

На третьем этаже, в коридоре, возле двери с табличкой «307» напряжённой стайкой, нахохлившись, как мокрые воробьи, ждали абитуриенты. Я прошёл мимо них, важно кивнув в ответ на нестройный хор приветствий, распахнул дверь и зашёл в аудиторию. Бог ты мой! Вместо старого скрипучего стула с гнутыми ножками – роскошное чёрное кресло на колёсиках, вместо довоенного ещё облезлого стола грандиозных размеров – стоит новёхонький, полированного дерева, с двумя тумбами. На окнах – настоящие шторы, а подоконники уставлены цветами в горшках. Я даже подумал было, что ошибся дверью или даже корпусом, а может, и институтом. Сомнения развеяла лохматая голова, просунувшаяся в дверь. Вежливо поздоровавшись, и назвав меня по имени-отчеству, голова осведомилась, скоро ли начнётся экзамен. Ну раз уж абитуриенты тут торчат, подумал я, значит, и я не ошибся. Не могли же мы одновременно все перепутать! В ответ я благосклонно повёл рукой, входите, мол, уже можно, билеты разложены.

Этот тип положительно меня раздражает. Сидит за столом с самым беспечным видом и, похоже, абсолютно уверен в успехе. То почешет за ухом, то начнёт разглядывать ногти, то потеребит серьгу в ухе, то, подперев щёку кулаком, примется глазеть через окно на улицу. Бесстыжая, неприкрытая беззаботность его казалась вызовом. Я встал из-за стола, прошёлся между рядов, проверяя, как абитуриенты справляются с заданиями. Лохматый парнишка на галёрке, тот, что заглядывал в дверь, переменился в лице, засуетился, засучил руками. Ага, шпаргалку прячет. Ну, это мы проходили, знаем. Придётся задать парочку неприятных дополнительных вопросов. А этот, в галстуке, что-то самозабвенно пишет. Отвлечётся на секунду, глянет на потолок и строчит дальше. Ясно, вопросом владеет, это хорошо. Девчонка, тургеневская барышня, коричневая кофточка застёгнута под воротник, длинная юбка, коса. Вид – самый разнесчастный, того и гляди разревётся, уж и слёзы навернулись. Переволновалась, забыла что-то. Тэк-с, что тут у нас? Ага, ага, ну вы всё правильно решаете, смелей. Здесь не сходится? Где именно? Ну, это же просто: вы знак потеряли, всего-навсего. Ну вот, приободрилась девица, и слава богу. А что же мой тип с кольцом в ухе? Сидит, в ус не дует. А листок-то у него – девственно-белый, не запятнанный. Ни одной мыслью. И ведь улыбается, уверенно и даже высокомерно. Ишь, самодовольный какой, шею себе наел.

– Что ж вы, мил друг, не пишете ничего?

– А что, надо? – искренне удивился он. – Мне ничего такого не говорили.

– Надо, надо, а как же иначе?

– А что писать-то?

– А вот что знаете, то и пишите. Мы потом разберёмся.

Решив, что должное впечатление произвести удалось, я развернулся и не спеша проследовал к своему месту, по пути обнаружив ещё одного любителя шпаргалок. Вернее, любительницу. С чего это тип с кольцом решил, что писать ничего не надо? Интересно, кто ему такое сказал?

Нет, не впечатлил. Тип с кольцом был всё так же самоуверен, всем своим видом излучая довольство и сытость. Наверное, и часы у него многие тысячи стоят, и приехал он сюда не на автобусе, а на чёрном «Лэндкрузере». Рожает же земля таких наглых бездарей! И ведь все дороги ему открыты наверняка. Завалит здесь – попадет в другой ВУЗ. Протащат. А когда выучится, вернее, когда отбудет пять лет, получит диплом и сразу станет начальником. И ничего в нем не изменится, таким же равнодушным, самовлюблённым и недалёким останется. Разве что кольцо из уха уберёт. Ну да, молодым везде у нас дорога. Особенно если у них папы при связях и с деньгами. Я достал из сумки «Вокруг Света», рассеянно полистал, не нашёл, что можно было бы почитать. Посмотрел на часы. Ещё минут пятнадцать, и можно начать вызывать. Если не найдётся добровольцев. А интересно, рискнёт ли кто-нибудь пойти первым? Я оглядел аудиторию. Пожалуй, этот, который в галстуке. Писать он уже перестал, сидит, губами шевелит, наверное, формулировки повторяет. Или – тип с кольцом? Может ведь и вызваться. Может! Даже интересно стало, кто из них решится. Я посмотрел на них повнимательней, пытаясь разрешить эту задачку. А может, я зря так плохо думаю об этом типе? Может, он хороший, весёлый, добрый, бесхитростный человек? Может, он настолько хорошо знает тему, что ему записывать и повторять нечего, а задачи он решил в уме? Тогда его уверенность объяснима. А самодовольство мне просто показалось. Может, у них мода такая сейчас – выглядеть самодовольными, кто их разберёт, молодёжь… В любом случае, тип с кольцом волнуется меньше всех. И, скорее всего, первым пойдёт именно он. Я так решил. И ошибся. Тип с кольцом пошёл сдаваться последним.

Отвечал он быстро и чётко, без запинки, не задумываясь ни на миг. Да он, наверное, просто не умел задумываться… Как не умел и сомневаться.

– Скажите, молодой человек, каким образом здесь у вас получилась одна пятая?

– Где?

– Ну вот же! Вы складываете одну вторую с одной третьей и получаете одну пятую.

– Да. Действительно. – Он ведёт пальцем по листку, где написано 1/2 + 1/3 =1/5. – А что, неправильно? А сколько должно быть?

– Нет, это вы мне скажите, сколько должно быть! Вы что-нибудь слышали про общий знаменатель?