Принцип Троицы
Шрифт:
— А Дина? — не выдержал Миллер.
— Ее тоже увезли, но на третьем этаже обнаружена комната, в которой держали девушку. Там мы нашли отпечатки ее пальцев и несколько длинных женских волос. Преступники скрылись. На записи видно, как из ворот выезжают несколько машин, однако номера рассмотреть невозможно. Думаю, они закрыты сетками, — рассказал служитель закона. — Так что вы спугнули похитителей, Виктор Александрович, и теперь они исчезли в неизвестном направлении.
— Боже мой, — расширились глаза у Виктора.
— Если ваша чудная сказка — правда, то не вломись вы туда, Дина ваша была бы уже здесь, но есть и такой вариант — вы просто что-то не поделили с сообщниками, вот они вас и устранили, — резал его на куски словами безжалостный следователь.
— Я не понимаю…, - опешил Виктор.
— С этим разберемся. А теперь взгляните-ка сюда. Узнаете?
Виктор увидел перед собой нечеткий фотопортрет Сета, выглядывающего из машины:
— Да, это он. Тот, кто командовал, — и Миллер вспомнил. — Ему зачем-то было нужно, чтобы я был жив.
— Вот и, правда, зачем, а? — съехидничал коренастый следователь.
— Прекратите! Мой сын только вышел из комы! — резко сказала Елизавета Андреевна.
Русланов поднялся:
— Хорошо, на сегодня все. Подпишите ваши показания. Хоть они и черт знает, что такое… и вложил Виктору в пальцы ручку. Тот пробежал по листку глазами и неуклюже расписался.
— Поправляйтесь, — сказал Русланов на выходе. — И подумайте, может, вам лучше договорить то, что вы умалчиваете?!
Стоило ему выйти, Миллер с отчаянием на лице повернулся к другу:
— Денис, что он говорит? Ты же знаешь, я никогда… Я не мог желать ей зла!
— Успокойся, — грустно ответил Денис. — Кто знает, что бы я сам делал, оказавшись там. И вообще… у влюбленных мозг отшибает. Как ты себя чувствуешь-то?
— В порядке я, — сглотнув, произнес Миллер, — только вставать пока не разрешают.
— Русланов мне рассказал про аварию. Мистика какая-то. Представь, у водителя и пассажира одновременно случился сердечный приступ, и они умерли еще до аварии. Потому машина и вылетела на встречку. А ты, наверное, в рубашке родился. Говорят, спасатели обалдели, когда нашли тебя в багажнике. Остальная часть машины всмятку. Хорошо, ты застонал вовремя…
— Я ничего не помню, — ответил Миллер, мысленно убеждаясь, что его догадка была обоснованной — кулаками он орудовать не умел, а вот яростью, как выясняется, вполне…
— Это к лучшему, — заверил его Денис. — В том доме, кстати, полиция нашла лабораторию. Реальную лабораторию алхимика. Правда, помимо старинных реторт и прочей лабуды, там еще и техники было всякой прилично. А особняк принадлежал Густаву Карловичу Мессеру, — увидев непонимание на лице друга, Денис спохватился. — Ах, да! Ты ж не знаешь! Это тот тип, который отдал Дине камни в больнице. Тут все дело не только в камнях, но и в самой Дине. Видимо, она нужна им. Боюсь, для экспериментов. Так что, если ты хотел сконструировать прибор, чтобы ее найти, займись этим. Думаю, его можно и лежа делать. А я помогу, чем могу.
— Я сделаю его! — пообещал Виктор.
— Хорошо бы, — Денис встал со стула. — Ну, выздоравливай. Я еще загляну.
— Спасибо! Если что-то новое о Дине узнаешь, сообщи мне, пожалуйста! — с мольбой в голосе попросил Виктор.
— Обязательно. Пока, Вить! До свидания, Елизавета Андреевна, — попрощался Соболев и покинул палату.
Оставшись наедине с матерью, Виктор испытующе взглянул на нее и спросил:
— Я не понял, то что ты говорила об отце правда? Или ты выдумала это?
— Нет, так и было.
— Почему ты молчала 30 лет?
— Зачем? Он все равно никогда не вернется. Столько лет прошло, — пожала она плечами.
— Расскажи мне о нем. Как его зовут?
— Алехандро Гор. Он учился в МГУ, на химико-технологическом. Умом ты — в него. И… он был мулатом, — покраснела мама, — но очень красивым. Так что у тебя есть африканская кровь… и индейская, и даже немного испанской и французской — с его стороны.
— По-моему, это слишком, — прошептал Виктор.
— Я влюбилась в него безумно, — продолжала исповедь актриса. — Мне было только семнадцать, ему двадцать три. Он заканчивал учебу, а я поступила во ВГИК, жила в общежитии. Мы познакомились на студенческой вечеринке. Алехандро был такой яркий, огненный, мистический. И танцевал, как Бог. В него влюбились все мои подружки, не только я. Он звал меня с собой, на Кубу, но я испугалась. Позже я узнала, что беременна, а он уже уехал. Мы переписывались какое-то время. Потом он пропал, может быть потому, что я вышла замуж, и кто-нибудь из его друзей сказал ему об этом, — актриса перевела дух и продолжила. — Но ты должен меня понять — я оказалась одна, беременная, испуганная, глупая девчонка, а Саша, которого ты считал отцом, был рядом. Я согласилась выйти за него, и очень боялась, что ты будешь темненьким, но, к счастью, ты родился светлокожим и голубоглазым, на меня похож. О том, что ты не его сын, Саша и не догадывался. Просто не любил тебя, и все. А через три года мы и вовсе расстались. Такая вот история.
— Как ты могла жить, столько всего скрывая? — не понимал Виктор. — Когда я был маленьким, ты всегда говорила, что мои жесткие курчавые волосы из-за еврейской крови, а я, выходит, негр…
— Только частично, — оправдывалась мама, — и потом, в советские времена иностранный отец принес бы тебе только проблемы. Ты не понимаешь, в какой стране мы жили.
Виктор закрыл глаза, смяв в пальцах конец простыни.
— Елизавета Андреевна, — услышал он веселый женский голос, — вы бы пошли домой! Виктор Александрович в себя пришел, а вы ночь не спали. Не отбирайте наш хлеб, а то нам зарплату платить не будут. Я поухаживаю за вашим больным. — Это была медсестра.
— Надо отдохнуть, — согласилась мать. — Витюш, останешься тут без меня? Медсестра, Наташа, будет рядом.
— Да, тебе лучше идти, — процедил он, чувствуя обиду и неприятие всего, рассказанного матерью.
Елизавета Андреевна поцеловала сына в щеку и тихо сказала:
— Ты подумаешь и простишь меня. Мы все не без греха, сынок.
Виктор отвел глаза.
Глава X. Свобода выбора
Над горами нависли фиолетово-серые сумерки, порождая неясные пятна теней, акцентируя шорохи и превращая деревья, пни и камни в сказочных чудовищ. Дина подумала, что если сделает еще несколько шагов, то свалится замертво, но старик остановился и показал ей куда-то в черные кусты: