Принцип Троицы
Шрифт:
Сет притормозил на поляне, где оставил Дину. Огромные замшевые ботинки прижали к земле сухую траву, освещенную склоняющимся к западу солнцем. Сет привычным движением головы отбросил волосы со лба назад и засунул руки в карманы. Морозный воздух пощипывал кожу. Одиноко на краю дороги лежала коробка со сладостями. Маг попробовал сосредоточиться, чтобы «услышать» Дину, но прозрачный воздух был напоен тишиной. Сет прошелся по поляне и остановился возле торчащего из земли огромного пня, ощутив что-то. Он увидел длинный темный волос, зацепившийся за изъеденную кору. Сет снял его двумя пальцами и задумчиво смотрел, как тот пляшет в такт легким порывам ветра. Затем присев на корточки, маг коснулся другой рукой сухого дерева и как с книжного листа считал информацию о том, что произошло здесь. Ладонь зажала в кулак тонкий волосок, и в пространство эхом понеслись слова: «Да будет так!»
Глава IX. Повезло?
Если в этом случае уместно говорить о везении, то Виктору повезло. Оставаясь без сознания, он не видел, как везущая его к городу машина влетела на полном ходу под КАМАЗ. Он не был свидетелем того, как двое его обидчиков оказались похороненными под грудой искореженного металла, и как спасатели с удивлением обнаружили в багажнике еще живого человека, скованного наручниками. Виктор не запомнил лужи крови под машиной, не слышал, как реанимация под вой сирены пробивалась сквозь пробки. Без его внимания остались выяснение личности, суета врачей в приемном отделении и скоростная поездка на каталке по выложенному бежевой плиткой больничному коридору. Виктору повезло в том, что в тот день дежурил лучший врач в травматологии, кстати, большой поклонник таланта актрисы Елизаветы Андреевны Миллер.
Виктор всё это пропустил. Его сознание витало где-то далеко от тела, оставив в черной дыре неизвестности страх, боль, удар и скрежет. Первое, что увидел Миллер, открыв глаза, было заплаканное лицо мамы.
— Мама? — слабым голосом изумился Виктор. — Ты здесь?
— Ой, сыночек! — кинулась к нему женщина. — Очнулся! Хороший мой!
Она хотела погладить его по голове, но не решилась прикоснуться к запекшимся корочкам.
— Тебе больно? Я сейчас врача позову!
— Подожди, мам. Ты же на съемки уехала…
— Вернулась, — вздохнула она.
Виктор обратил внимание на то, что она необычно просто одета, как-то серо. Он всмотрелся в блеклое зеленое одеяло, невзрачные стены помещения, окружающие его капельницы и странные приспособления:
— Я в больнице?
— Да, Витюша, — вздохнула она. — Ты всю ночь в себя не приходил…
— Странно, — перевел дух Виктор, — после одного-то удара.
— Ты разве ничего не помнишь? Ты в аварию попал на трассе! В машине все погибли, кроме тебя.
— Как?! — перед глазами Виктора пронеслись туповатые лица охранников. Он замер: «Неужто и с ними, как с Байбаковым? Я снова убил собственной яростью?» — Виктор сглотнул, пытаясь осознать, — «А с их боссом не сработало? Или…?» Мрачнее тучи, Виктор посмотрел на мать:
— А как произошла авария?
— Не знаю еще, идет следствие. Вроде бы вашу машину подмял под себя КАМАЗ.
— А где Дина? — заволновался он.
— Какая Дина? — не поняла мама. — В машине женщин не было.
— Ах да, — облегченно вздохнул Миллер, — хорошо!
— Я ничего не понимаю, сынок, — жалостливо сказала мама. — Ты объяснишь мне?
— Не знаю… потом, ладно?
— Да-да, тебе, наверное, лучше много не разговаривать, — согласилась Елизавета Андреевна. — Я все-таки за врачом сбегаю.
Она проворно покинула палату, оставив Виктора одного. После путешествий вне тела, оно стало ему чужим. Впрочем, пронизывающие боли были самыми настоящими. Осваиваясь заново в этом мире, Миллер переносил внимание от одной части тела к другой. Так он выяснил, что не одет и местами перебинтован. Дышать было трудно.
Зачесался нос, и Виктор достал руку из-под одеяла, стараясь преодолевать болезненные ощущения, которые приносило любое движение. Сейчас видения и реальные события перемешались, и он не мог понять, что же произошло и когда. Вошла мама с крепким невысоким врачом. Она суетливо оглянулась и сказала с восторгом:
— Посмотрите, Семен Ефимович, только из комы вышел, а уже и нос себе сам чешет!
Виктор улыбнулся, как мог. А доктор склонился над ним:
— Что ж, Виктор Александрович! Вы — герой! Но заставили всех поволноваться!
— Простите, — пробормотал Миллер, — мы можем поговорить с вами наедине?
— Что так? — поразился доктор, но все-таки вежливо попросил. — Елизавета Андреевна, вы не покинете нас?
— Конечно, если нужно, — она вышла, тактично прикрыв за собой дверь.
— Мама слишком впечатлительна, — тихо сказал Виктор, — не хочу, чтобы она слушала. Что со мной?
— О, милый мой, у вас целый букет! Полное пособие по травматологии можно писать, — со свойственным хирургам черным юмором заявил врач, и почти смакуя, принялся перечислять, — обширное сотрясение мозга, перелом левой ноги, благо, без смещения, трещина, так сказать. Выбито плечо, сломаны два ребра, многочисленные ушибы и гематомы. Да еще мы вас подзашили немножко. К счастью, внутренние органы не повреждены, хотя по вам будто бульдозер проехался…
— А опухоль?
— Какая опухоль? — удивился доктор.
— Злокачественная, — уточнил Виктор, — у меня рак шишковидной железы.
— Друг мой, не знаю, кто вам поставил этот диагноз, но томография ничего не показала, кроме сотрясения.
— Не может быть, — не поверил пациент. — Я наблюдался в первом онкодиспансере у Балабанова.
Семен Ефимович был в явном замешательстве:
— Мы бы не пропустили, — он пожал плечами. — Хорошо, я свяжусь с вашим врачом.
— Вы не знаете, где может быть мой телефон? — Виктору не нравилось чувствовать себя беспомощным. — Я бы дал вам его номер.
— Да вот же он! — доктор взял поцарапанный смартфон с тумбочки и вложил Виктору в действующую руку, а затем добавил. — Тут вмятины есть, может, он и не работает.
Виктор включил покалеченную трубку, и экран засветился.
— Надо же, — подмигнул Семен Ефимович. — Герой, как и вы. После такой мясорубки жив остался.
Миллер нашел телефон онколога и повернул экран врачу:
— Вот.
Тот записал в блокнот цифры с дисплея и пообещал связаться.
— Скажите, Семен… Ефимович, — обеспокоено спросил Виктор, — когда я смогу выписаться? У меня есть срочные дела.