Принцип войны. Том 2
Шрифт:
Повадки вовсе не уголовные, а больше похожие на театральные мизансцены. Но за его спиной стояли серьезные люди, умеющие обращаться с оружием и проводить силовые акции.
Захар, спасаясь от скуки, гонял шкалу радиоприемника, выискивая что-то интересное для себя. Когда я залез в машину, из колонок лилась томная инструментальная музыка.
— Ты видел мужика, выходившего передо мной из пельменной? — спросил я и выключил радио.
— Видел, — кивнул Захар. — Он зашел за угол дома и больше не появлялся.
— А что там?
— Хозяйственные постройки, — пожал плечами десятник. — Продуктовый склад. Примыкает к лесу. Наверное, там его ждали. На машине, кстати, можно довольно
— Я так и думал, — откидываюсь на спинку кресла и жестом показываю, что пора ехать.
Обратный путь мы провели в молчании. Когда проезжали участок трассы, где неизвестный грузовик подставился под машину наших преследователей, то заметили только осколки стекла и лежащий на обочине согнутый в бараний рог бампер. Самого «ориона» уже не было. Вероятно, «хвост» счел нужным прекратить свою миссию, и потихоньку уковылял к ближайшей автослесарной мастерской. Довольно странно. Обычно место аварии на междугородних трассах очень оживленно. Здесь и патрули, и следователи, и комиссары по страховым выплатам. Все что-то записывают, ползают с рулетками, измеряя тормозной путь машин, щелкают фотоаппаратами. Встреча с Пианистом длилась не больше получаса — за такое время следствие на месте аварии не могло закончиться. Значит, и в самом деле в «орионе» находились мутные ребята. Им не хотелось встречаться с полицией, поэтому и поспешили исчезнуть. Да и черт с ними. Картина уже ясна: люди Демидова постараются максимально быстро лишить меня не только артефактов, но и жизни. Реакция Щербатова будет предсказуемой. В его доме никому не позволено обижать родственников, даже таких, как я. Он за Мирославу чуть Кострому не стер с лица земли, а если узнает о причастности Демидова к произошедшему со мной — начнет серьезную войну. А князь узнает. Я подстраховался на этот случай.
— Домой? — покосился на меня Захар.
— Поехали в УКБ, — я оживился. — Надо с одним человеком успеть встретиться, пока здесь все не завертелось.
В Управление Княжеской Безопасности города Торгуева я попал, видимо, в обеденный перерыв. Возле самого трехэтажного здания из светло-желтого кирпича и с узкими высокими окнами было немноголюдно: на автомобильной стоянке копошились несколько человек, да возле тяжелых двустворчатых дверей стояли двое охранников в полной боевой сбруе. Они покосились на мое дорогое пальто и на перстни, сверкавшие каменьями на солнце, вежливо поинтересовались, кто я такой и что мне здесь нужно. Услышав мою фамилию, встрепенулись и даже сами распахнули двери, пропуская в здание Управления. Пришлось важно кивнуть и неторопливо проследовать через широкий коридор в вестибюль, снова назваться.
Дежурный офицер с капитанскими нашивками на рукаве темно-зеленой военной куртки тоже захотел узнать причину моего появления здесь. В глазах его притаилась тревога. То, что я зять Щербатова — здесь хорошо знали. Поэтому и заволновался капитан. А вдруг мне даны некие полномочия от князя, вроде внеплановой проверки?
Пришлось успокаивать:
— Мне нужно поговорить со следователем Восьмого делопроизводства господином Кузнецовым.
— Сейчас обеденный перерыв, — неуверенно ответил дежурный, и наткнувшись на мой бесстрастный взгляд, быстро исправился. — Я могу позвонить ему, узнать…
— Сделайте милость, капитан, — благосклонно кивнул я. Если уж играть высокородного барина, то по полной программе.
Ждать долго не пришлось. Офицер быстро позвонил кому-то по внутренней связи и бодро ответил мне:
— Анатолий Петрович вас ждет в седьмом кабинете. Это сразу по коридору направо.
— Благодарю, капитан, — я толкнул разблокированный турникет, и сопровождаемый
Следователь Кузнецов оказался приятным сорокалетним мужчиной с круглым, добродушным лицом. Единственное, что придавало ему слегка комичный и забавный вид, так его оттопыренные уши с толстыми мочками. Длинные волосы могли бы скрыть эту неприглядность, но уставная стрижка портила картину, отчего хозяина кабинета трудно было представить в качестве сурового служителя закона. Да еще в цивильном светло-сером гражданском костюме.
Кузнецов пил чай за рабочим столом. Перед ним на подносе стояла сахарница, на блюдечке лежал нарезанный тонкими ломтиками лимон, в вазочке громоздились миниатюрные сушки.
При моем появлении он неторопливо поднес салфетку к густым черным усам, промокнул ее и только тогда встал, вышел из-за стола, встретил меня на середине кабинета. Я, не чинясь, протянул руку.
— Доброго дня, Анатолий Петрович! Я — Волоцкий…
— Наслышан! — осторожное, но крепкое рукопожатие. — Чем обязан? Как-то неожиданно…
— Я к вам по поводу происшествия в Михайловском. Там в пожаре погиб один человек, хотелось бы прояснить ситуацию.
Кузнецов на мгновение свел к переносице брови, вспоминая подобный эпизод, и тут же качнул головой.
— Да-да! Я вел это дело! Вы говорите о том несчастном старике, сгоревшем в бане?
— Петр Дементьевич был моим наставником в кадетской школе, — я по приглашающему жесту сел за стол напротив следователя. — Когда узнал о произошедшем, сразу бросил все дела в Испании и сюда примчался. Хотелось бы ясности. Я опросил жителей деревни и у меня появились сомнения.
Следователь простучал пальцами по столу нервную дробь.
— Неужели из самой Испании?
— Представьте себе, — сухо произнес я. — Он был очень мне дорог, понимаете?
— Что именно вызвало у вас сомнения, сударь? — последовал тяжелый вздох.
Я не собирался выдвигать свою версию произошедшего, чтобы не натолкнуть Кузнецова на парадоксальные выводы о прошлой жизни дворянина Федора Скарятина.
— Мне удалось выяснить: опознание прошло формально, без должной фиксации оного; вскрытие трупа не проводилось, как и следственные мероприятия магического отдела. Потом, уже позже, я узнал о серьезных проблемах, с которыми столкнулся мой наставник. За его домом кто-то следил, о приезде чужаков говорили местные. Хочу знать, подобный прокол со стороны Восьмого делопроизводства досадное недоразумение или намеренное нежелание затянуть следствие и убрать его в архив?
— Интересные у вас осведомители, — пробормотал Кузнецов, но в его глазах я заметил нешуточную злость. Ну да, где-то в его ведомстве знатно протекало. Мне тоже стало интересно, каким образом Устим получил информацию о следствии. — Не намекнете, кто это мог быть?
— Ни в коем случае. Это совершенно исключено.
— Не всегда магическая экспертиза может установить личность человека, — заиграл желваками Кузнецов. — Скажу откровенно, господин Волоцкий: я требовал от магов провести необходимые мероприятия, но получил отказ. Не знаю, чем это было мотивировано.
— Вы говорили с господином Зотовым?
— Так точно, имел беседу, — на лице следователя промелькнула тень досады. — Господин архимаг, создалось впечатление, не горел желанием копаться в обыденном деле, где пострадал мирянин. «Картина до безобразия понятна», — сказал он и отказал в экспертизе.
У меня в голове зароились мысли, только я не знал, как подступиться с расспросами к Кузнецову.
— То есть Зотов курировал расследование по магической линии?
— Именно, — подтвердил Анатолий Петрович.