Приносящая надежду
Шрифт:
– Аиллена… Выздоровела… Хорошо…
Эльфа он вроде и не замечал. Много вас тут трется, на всех внимание тратить уже сил нет. Тот удовлетворенно кивнул, как-то сложно и почти невообразимо сложил руки, откинул назад голову – и Гарвина выгнуло, подбросило, начало чуть не выворачивать наизнанку под этими руками, он зашелся в хрипе – кричать просто не мог, черная густая жижа лилась изо рта… Лиасс рывком поднял Лену, повернул ее к себе лицом и спиной к Гарвину и крепко обнял, чтобы она не видела этого. Лена сделала попытку вырваться. Где там. Держал он одновременно и очень крепко, и очень нежно, прижал ее голову
А сердце у него билось значительно быстрее, чем положено. Неужели переживает?
Злая стала Ленка. Откуда только такой сарказм взялся. Видела же, как сияли синие глаза, когда она привела Гарвина. Все-таки сын. Хоть и некромант. А сколько сыновей он похоронил? То есть сколько сыновей у него умерли? От старости. Больше тысячи лет – об этом лучше и вовсе не думать, потому что… потому что столько не живут.
– Ты не бесчувственный, – прошептала Лена, словно стараясь убедить саму себя. Он услышал. И, наверное, понял.
– Нет.
– Отпустил бы ты ее, Владыка. Оставишь синяки. Она и так не особенно хорошо себя чувствует, а ей еще вести меня обратно.
Лиасс разжал руки. Целитель выглядел старым и усталым. Гарвин – мертвым.
– Ну, ты просила чудо – вот тебе чудо. Больше, наверное, никто сделать не способен. Но я ничего не могу обещать. Он изможден. Он принял прямой удар в грудь – впервые вижу такого неосмотрительного эльфа.
– Он закрыл собой человека.
– Вот как… – со странной интонацией произнес целитель. – Что ж… Я восстановил большую часть утерянного. Но организм должен привыкнуть к новым тканям… В общем, как у того твоего человека, разве что площадь поражения больше. Ему придется еще долго бороться с болью.
– Он выживет?
– Я не могу обещать, Владыка. Скажем, пятьдесят на пятьдесят. Хотя я думаю, больше. У него… в нем есть что-то особенное, не понимаю, что… но он другой. Не такой, как я или другие эльфы.
– Он некромант.
– Ах вон что…
– Не берись осуждать, – попросила Лена. – Он оставался один во враждебном мире. Единственный эльф против армий людей. Не скажу, что у него не было выбора, но он выбрал именно это…
– Он счел себя умершим, – кивнул целитель. – А потом произошло чудо? За ним пришла Аиллена Светлая?
– Ну…
– Да, – сказал Лиасс. – Потом произошло чудо. Спасибо тебе, целитель, за то, что ты сделал для моего сына. Я могу как-то отблагодарить тебя?
Тот покачал головой.
– Нет, Владыка. Ты назвал меня братом – это само по себе награда. Могу ли я помочь тебе?
– Можешь, – перебила Лена. – Знаешь ли ты эльфа, который носит на среднем пальце левой руки кольцо в форме крокодила, заглатывающего свой хвост?
–
– Тогда передай тому, с болотными глазами, что он осиротел.
– Нет, – после паузы отказался эльф. – Не передам. Братья Умо слишком мстительны.
– Способны убить гонца, принесшего печальную весть?
– Способны. Это твои враги, Владыка? Не может быть…
– Это моивраги.
Враги Аиллены Светлой. Целитель был очень немолод и навидался разного. Лет за пятьсот невозможно не навидаться, но он был потрясен. Светлой не положено иметь врагов. Она должна возлюбить врагов своих, как саму себя. Щас. Может, сходить в эльфийский рай и объявить во всеуслышание, что братья Умо ее враги? И вообще, не забывать говорить об этом на каждом эльфийском углу?
– Не посмотришь ли ты еще одного раненого, целитель?
Шута.
Целитель согласился. Лена не пошла за ними. Боялась. Была не готова. Вместо этого она взяла воду со стола, тряпку и начала вытирать лицо Гарвина, стараясь не смотреть на грудь. Надо поменять ему простыни, но одной не справиться, лучше поднимать его бережно, а не ворочать с боку на бок, надо Милита позвать и еще кого покрепче…
Бесцветно-голубые глаза сфокусировались на ней.
– Кто это был?
– Чудо. Он исцелил тебя, Гарвин.
– Невозможно. У меня почти не осталось легких.
– А ты подыши.
Гарвин осторожно вдохнул, ахнул от боли, лицо исказилось. Чтобы не закричать, он до крови прикусил губу, но не закашлялся, не начал захлебываться черной жижей. Лена поцеловала его в щеку, взяла за руку. Светлая я или нет? Сейчас ему нужны силы. Ага, конечно, сопротивляться он будет, да чихать мне на вашу магию, сударь, а вот вам на мою начихать не придется. Гарвин перестал пытаться ставить барьеры, расслабился, наблюдая за ней из-под ресниц. У блондина Лиасса брови и ресницы были не так чтоб темные, а у рыжеватого Гарвина – коричневые, прямые и очень длинные. И смотрел он на нее с нежностью. Не как мужчина на женщину. И не отечески – как Лиасс. Может, как брат. Точно – как друг.
Вернулись Лиасс и целитель, дававший ему указания насчет дальнейшего лечения Гарвина и шута, Владыка послушно кивал и запоминал.
– Аиллена, твой полукровка не нуждается в исцелении, – сообщил эльф, – он уже выздоравливает, глубоких повреждений у него нет. Это неприятно, но вовсе не опасно. Исцеление только повредит ему, то есть ожог я залечу, а боль все равно останется. И зачем, если ожог вместе с болью пройдет за то же время? Какое-то время потом у него поболит плечо, потому что сустав иссушен, но это лечится травами, втираниями, мазями. Я услышал, что ты стала неплохой травницей. Когда ты отведешь меня домой, я поделюсь с тобой одним своим рецептом.
– Ты можешь остаться, если хочешь, – радушно предложил Лиасс. – Мы рады любому эльфу. И тем более тебе.
– Благодарю за честь, Владыка. Но я не люблю людей. Мне хорошо дома.
– Не возникнет ли у тебя сложностей с братьями Умо? – спросила Лена.
– Каких? Я подчинился тебе, а кто не подчинился бы? Ты – Дарующая жизнь…
– Братья Умо явно не верят в эти сказки.
– Сказки? – усмехнулся эльф. – А что ты сделала только что?
– Привела целителя.
Он поцеловал ей ладонь.