Природная ведьма: обретение силы
Шрифт:
— Прошу, называй меня Дамиан, я уже изрядно устал от всего этого официоза…
— Хорошо, — согласилась я. — Почему здесь Хранительницы смерти? Что-то случилось? Они такие жуткие.
— Да, случилось. Но тебе не о чем беспокоиться. Адептов они не тронут, — заверил Дамиан, приступив к смешиванию трав. — Думаю, вам лучше прилечь. Процедура крайне болезненная, но об этом вам должно быть уже известно.
Сняв пиджак, я легла на кушетку, приготовившись к бесконечной боли. Холод кожаного ложа трезвил, возвращая в прошлое. В мой первый раз. Тогда боль, выкрутив все жилы, лишила меня сознания. В себя я пришла только на следующие сутки в кошмарном состоянии. Две остановки сердца. Как будет в этот раз — неизвестно. Но лучше пусть мое сердце остановится, чем пережитый ужас лишит меня возможности
Искоса я наблюдала, как Дамиан собранно и спокойно размешивает необходимые для зелья компоненты, тщательно растирая в ступе травы до состояния порошка, аккуратно отмеряя необходимое количество воды и настоек. Было видно, что он уже далеко не новичок в этом деле, и я попала в надежные руки. Возможно, даже лучшие, чем та ведунья, которая обещала, что заклятие продержится год. Прошло семь месяцев, а оно практически пало, да и периодически хандрило, что выливалось в нервные припадки либо наоборот приступы апатии. Заметив, что я за ним наблюдаю, мужчина улыбнулся и заправил за ухо спавшую на лицо черную прядь волос, которая при мягком свете горевшей рядом свечи отливала синевой.
— Не переживайте, Элизабет, я делал это неоднократно. Вы в хороших руках.
— Я знаю, — спокойно ответила я, чувствуя, как сердце от страха начинает биться чаще. Это всегда так. Вроде бы уже взрослый, прекрасно понимаешь, что это необходимо и неизбежно, что нужно только потерпеть, а все равно страшно. Инстинкт самосохранения. Не представляю, каково это быть Танцующей со смертью и не чувствовать боли. А тем более, каково быть Хранительницей. Хорошо это или плохо, быть живым и обладать чувствами?
— Это хорошо, — задумчиво произнес Дамиан и сел на стул рядом со мной. — Итак, тебе необходимо будет расслабиться, насколько это возможно. Чтобы все получилось, мне придется связать тебя.
Вопросительный взгляд в мою сторону. Неужели он спрашивает разрешения?
— Хорошо, — едва слышный шепот, одними губами.
Мужчина аккуратно затянул кожаные ремни на моих запястьях и лодыжках, а в его черных глазах мелькнул непонятный огонек, то ли азарта, то ли возбуждения, то ли радости. В таком положении я не могу себя ни защитить, ни встать и убежать. Все, что я могла — это смотреть и поворачивать голову. Щупальца ужаса пробрались под кожу и выступили капельками липкого пота на лбу. Внезапно распахнулось окно, шлепнув створкой о стену комнаты, в которую ворвался прохладный весенний ветер. Глаза магистра Рейнгарда сузились и, посмотрев на меня, он загадочно улыбнулся.
— Неожиданные весенние ветра подули, да, Элизабет? — многозначительно протянул он, но намека я не поняла, только невнятно пожала плечами. Сознание было занято всецело предстоящим заклинанием. Меня меньше всего беспокоили какие-то там ветра. Все, чего мне хотелось — это поскорее покончить со всем и вновь обрести душевный покой. — Перед тем, как мы приступим, я должен тебя предупредить о последствиях. Будет больно. Будет очень больно. Возможно, ты потеряешь сознание. Возможны побочные эффекты в виде потери эмоций на какое-то время, полной их блокировки, спутанность сознания…
— Дамиан, — мягко прервала я. — Независимо ни от чего… я согласна. Сделайте это.
— Есть еще одно, — он задумался, вероятно, решая, сообщать мне об том или нет. — То, что вы пытаетесь закрыть от себя, станет мне известно.
Я разом побледнела и обратила на магистра немигающий взор.
— Ведунья…
— Да. Она все знает, — подтвердил мои опасения магистр Рейнгард. — Это своего рода одно из побочных действий заклятия. Заклинатель сам получает часть страданий, от которых спасает пациента. Только если на мне они не отразятся, то той ведунье, если она не так сильна, наверняка пришлось очень горько. Ваши переживания уже не только ваши.
Долгий взгляд в глаза магистра, в поисках ответа… Нет. Цена вполне приемлема.
— Я готова, но вы должны дать слово. Все, что вы узнаете — останется между нами.
— Даю вам свое слово, Элизабет.
— Тогда закончим это поскорей.
И я закрыла глаза, услышав лишь тихое: «я приму часть боли на себя».
Сначала Дамиан дал мне принять зелье. Вкус у него, откровенно говоря, гаже гадкого, но разве у меня был выбор? Вкусовых добавок целебным зельям не полагалось.
По телу разошлась волна обжигающего тепла, которая начала нарастать все сильней и сильней. Когда руки и ноги налились раскаленным свинцом, магистр стал вплетать в нарастающий энергетический поток заклятье. От первых его слов мышцы моего тела свело сильнейшей судорогой и, не выдержав боли, я сдавленно замычала. После третьего повтора заклятья я перешла на крик. Четвертый подвел к тому, что я была готова вырвать из груди собственное сердце — настолько боль сотрясала всю меня до основания, до мозга костей, до кончика волос. Именно поэтому пациентов заклятия «Забвение» связывают или держат. Не в силах терпеть сердечную боль, они царапают грудную клетку и в итоге, сойдя с ума от невыносимых мук, могут вырвать собственное сердце. Из моих глаз прыснули обжигающие слезы. Они водопадом текли по щекам, а я кричала и кричала, не в силах терпеть, не в силах вынести. Но я должна справиться. Еще девять повторов, девять волн усиливающих боль и все будет хорошо. Дамиан стиснул зубы, едва сам выдерживая приступы. Видимо он не обманул и действительно каким-то неведомым мне способом, принял на себя часть страданий, поскольку в прошлый раз сознание я потеряла на седьмом повторе. Но, вопреки желанию, при девятом чтении я начала утрачивать связь с реальностью. Тело сотрясала мелкая дрожь, развился озноб, энергия бесконечно множилась внутри, хотя уже должна была идти на спад. Такое ощущение, что заклинание дало сбой, и в него влился бесконечный энергетический поток. Еще немного и меня попросту разорвет изнутри. Быстро дочитав последний повтор заклятия, Дамиан сделал какие-то пассы руками и отлетел от меня в противоположный конец кабинета, по пути разбив несколько колб с зельями.
— Черт, этого не может быть, — выругался он, поднимаясь с пола. — Кристиан! — крикнул магистр Рейнгард. Последнее, что я увидела, это блестящий поток золотого света и холодные голубые глаза.
Я пришла в себя от собственных рыданий. Оказалось, что, даже находясь в бессознательном состоянии, я не прекращала рыдать. Не просто молча пускать слезы по щекам, а именно рыдать. Почему-то прекратить рыдание мне не удавалось и я, как заклинание, повторяла одно имя — Андализ… Андализ… Сработало заклятье или нет, что произошло — я не знала. Внутри, в области сердца по-прежнему болело, но болело физически, а не душевно. Жгучий яд выжигал грудную клетку, которую хотелось царапать, пока боль не отступит. Судя по тому, что магистр уже освободил мои руки и ноги от пут, опасений сойти с ума от боли уже не было. Но сознание снова и снова покидало, окуная в теплые волны забытья, приносящие недолговременный покой. Я просыпалась и вновь уплывала, вырывая из действительности лишь отрывки разговоров.
— Есть подозрение, что это связано с Верховным Князем Галеном, он перебрался в Асторию и выдвинул свою кандидатуру в палату Лордов, ему это выгодно — произнес верховный главнокомандующий. Дамиан напрягся, но тотчас взял себя в руки. — Тебе что-то известно?
— Ничего, что было бы связано с твоим расследованием…
Знакомое имя заставило содрогнуться и заметаться на кушетке в истерике. Я кричала, царапалась, кажется, шипела и кусалась, переживая нападения вновь и вновь, пытаясь отбиться, спастись, убежать… Сознание вновь отказало, а затем начало возвращаться, со все большей ясностью, стремительно, пока не вернулось полностью. Оно даже не вернулось, а ворвалось. Будто отсутствовало где-то, а теперь пришло домой и, сняв пальто, повесило его на вешалку и размяло плечи, обещая долгую и плодотворную работу. Но рыдания не стихали.
Рядом с кушеткой на стуле, развернутом задом наперед, восседал верховный главнокомандующий и с холодной решимостью гипнотизировал меня взглядом. Его подбородок касался скрещенных на спинке стула мускулистых рук.
— С этим можно что-нибудь сделать? — полюбопытствовал он у брата.
— Попробуй ее успокоить, — предложил мужчина.
— Как, по-твоему, я должен это сделать? — Кристиан Рейнгард нервно поднялся и, растеряно глядя на рыдающую на кушетке меня, не знал, с какой стороны подойти к объекту под названием «рыдающая женщина».