Прирожденный воин
Шрифт:
– Ветер... Дым в спину... – сообщает Кордебалет.
– Не показалось? – Согрин знает, что в такую пургу трудно уловить посторонний запах. И если он донесётся, то только на мгновение.
– Дважды...
– Мне тоже показалось... – говорит Парамоша.
– Назад! Возвращаемся... – решает Согрин. – Рассредоточиться...
Разин не в обиде, что полковник берёт на себя команду над его людьми. Он субординацию уважает. И разница в возрасте у них около десяти лет. Значит, и боевой опыт у Согрина посолиднее.
Цепочка офицеров растягивается по склону. Противно, что идти приходится против ветра. Глаза забивает мокрым снегом.
Понимают, что если боевики уже ушли, то они напрасно теряют такое драгоценное сейчас время. Проходит больше получаса, когда кто-то в середине цепочки опять трижды дёргает фиксатор. Собираются спокойно, без суеты, не теряя внимания, потому что эта тревога может оказаться ложной и нельзя прозевать настоящую опасность.
Лаз в склоне горы присыпан пургой. Дым идёт оттуда.
Сохно поднимает обе руки. В каждой руке по пистолету. Показывает стволами, как указательными пальцами, – он лезет первый. И тем же стволом показывает Кордебалету на фонарь – свети... Они готовятся вместе, Кордебалет проверяет фонарь, бесполезный на поверхности, и одновременно склоняются к лазу. Замирают в узком отверстии, словно застревают. Всем понятно – рассматривают. Видно, как шевелится локоть Кордебалета. Значит, светит фонарём. И одновременно выпрямляются.
– Идём по следу... – сообщает Сохно. – Почти вплотную. Они здесь грелись... Костёр плохо затушен. Одна головёшка тлеет...
Разин берёт фонарь и сам заглядывает в лаз. Словно не верит сообщению.
– Погреться хочешь? – спрашивает Сохно. – Тогда шагай быстрее...
Разин выпрямляется. Он тоже понимает, что идут они по правильному следу, но потеряли много минут почти напрасно. Хотя, почти – это не напрасно. Убедились, что нагоняют. И есть надежда, что нагонят...
– Кончается... – говорит Сохно, теперь уже не наклоняясь к подполковнику, рядом с которым опять оказывается, а только голову повернув.
– Кто кончается? – не понимает Разин, погружённый в собственные думы.
– Не кто, а что... Пурга кончается.
Разин смотрит через плечо. В самом деле, теперь уже виден даже хвост отряда, растянувшегося на приличное расстояние – всё-таки одиннадцать человек, и дистанцию держат в три метра, чтобы охватывать взглядом большую площадь одновременно. Только полчаса назад, когда Разин уходил с места ведущего и вынужденно смотрел назад, этого хвоста видно не было.
– Связисты бы не подвели... – вздыхает подполковник. – Будет связь, дороги перекроют...
– Связи не будет, пожалуй, до утра... – предполагает майор.
– Почему?
– Пурга отступит не сразу... Стихнет, но не отступит. Ветер видишь какой затяжной... Не порывистый, я длинный... С моря поднялся, паруса надоели...
– Значит, нам до утра бегать...
– Значит, бегать... – соглашается Сохно.
В это время впереди трижды дёргают канат.
– Новости... – говорит подполковник негромко. Майор его слышит. Плечо к плечу они спешат к ведущему.
Полковник сверяется с картой. Значит, пришли к дому в долине. Туда, куда и шли. Сюда же шли боевики. Сколько у них сил?
– Погода самая подходящая
– Выставили...
Парамоша смотрит сквозь оптический прицел «винтореза», включив прибор ночного видения. Пурга мешает прибору, обладающему инфракрасным зрением, гораздо меньше, чем глазу. Согрин поднимает к глазам бинокль. Через свой бинокль смотрит Разин.
Но оба через минуту бесполезных усилий опускают «оптику». Бинокль не помогает.
– Был там человек... За угол зашёл... – продолжает комментировать Парамоша. – Я хорошо рассмотрел... Секунды три в прицеле был...
– Надо было стрелять! – говорит Сохно.
– А если это не они?
– Значит, там другие боевики...
– Кстати, рядом с крыльцом конура...
– А собака?
– Не видно...
– Всё, – убрав бинокль в жёсткий пластиковый футляр, решает Согрин и оглядывает собравшуюся группу, чтобы отдать команду. – Рассредоточиваемся веером. Сохно, Паутов – разведка. Снайперы, прикрываете разведчиков. Дистанция от разведчиков до группы тридцать метров... На десять метров перед группой арбалетчик... Ищи собаку... Фланги, как всегда, перекрывают пути отхода. Опережение флангами разведки – двадцать метров. Осторожнее при стрельбе. Во-первых, друг друга контролируйте. Во-вторых, пленников... На позицию... Фланги первыми... Пошли...
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
1
Азиз протягивает руки к огню – давно уже согрелся, а руки всё равно к огню тянутся... Словно желают в себя вобрать как можно больше тепла, про запас, на несколько дней. Что ни говори, он южный человек... Он – сын пустыни, той самой легендарной и сказочной пустыни, где можно обжечься о песок, если пойдёшь по нему босиком. Но такие испытания Азиз переносить умеет. Здесь же, в Чечне, ему гораздо тяжелее. Но теперь уже можно сказать: было тяжелее... Всё... Он решил! Окончательно... Никаких холодов! Пора домой... В жаркие края... Надо воспитанием детей заниматься, а не ползать по пещерам в неведомых краях неизвестно ради чего. Заработал неплохо за эти годы. И этого хватит... С него хватит... Тем более что его отряд, так трудно и так долго создаваемый, отнявший у него много сил, – не погиб, а принесён в жертву во имя чужих интересов. Азиз не желает подчиняться чужим приказам. Он уходит... Уходит отсюда... И не вернётся больше...
Ворочается собака, лежащая у двери. Приподнимает голову с коротко обрезанными ушами. Слушает, что происходит за толстой дверью. Человеческое ухо ничего не может услышать там, где шумит только ветер. Азиз сам напрягает слух – бесполезно... Но всё же он настораживается. Нет... Большое животное успокаивается, уложив тяжёлую голову на толстенные лапищи. Успокаивается и Азиз. Он верит слуху животного, которому даже пурга не в состоянии помешать.
Собаку пожалел хозяин, впустил в дом, хотя место такому здоровенному псу во дворе. Но в такую пургу собаку жалко. Люди только себя, как и других людей, не умеют жалеть. Не пожалел Талгат парней, за которыми пришёл, увёл их в пургу. Не пожалеет оставшихся с ним троих арабов, людей пустыни. Поднимет и поведёт... Вот уже скоро... Они так же плохо переносят пургу, как и он, но жалеть сейчас нельзя, потому что подполковник Разин своих тоже не пожалеет, поведёт в преследование.