Шрифт:
Встреча.
День выдался на редкость жарким. Солнце еще только поднялось в зенит, но уже пекло. Река же, благодаря затишью, была спокойна, проплывающие редкие облака отражались в ней как в зеркале. Только звуки пролетающих стрекоз, изредка нарушали тишину летнего зноя. Прозрачная вода так и манила к себе, обещая прохладу одинокому, путнику, который уже несколько дней шел к столице орков.
Остановившись у воды, он все-таки решил смыть с себя пыль дороги, прежде чем вступить в город и, свернув в густые прибрежные кусты, скрылся в их тени. А к реке, о, чудо! из зарослей вышел вовсе не юнец, а девушка, и, покачивая очаровательными белыми бедрами, вошла в воду.
Ее длинные густые черные волосы доставали до пояса, цепляясь локонами за маленькую, упругую грудь. Ощупывая ногами незнакомое ей дно, она осторожно входила в незнакомую ей реку, и когда вода достала ей до пояса, девушка вздрогнула, заслышав стук копыт.
Несомненно, это были всадники! Вот так незадача! Она бросилась к ближайшим зарослям камышей и затаилась там, в надежде, что путники проскачут мимо. Девушка еле сдержала разочарованный стон, когда они остановились немного выше по течению и, спешившись, начали раздеваться, чтобы сполоснуться самим и искупать своих разгоряченных скакунов. Компания молодых орков, скакавшая целое утро, теперь хотела освежиться, да и просто подурачиться в прохладной воде. Сначала орки омыли своих коней, а затем, выгнав животных на берег, устроили заплыв наперегонки.
– Дате! Ты забыл, что там течение? – крикнул один из орков, другу, который отплыл слишком далеко.
И, правда, она заметила сквозь свое укрытие, что орка начало ощутимо сносить, но он в несколько мощных гребков выплыл из коварного русла. Все же течение его сильно утянуло вниз, и теперь он плыл прямо на девушку. Ее сердце сжалось, и она перестала дышать, молясь, что бы он проплыл мимо, не заметив ее. Но было уже поздно, от его глаз не ускользнуло, как в безветрии колыхнулись верхушки камышей. И когда любопытный орк раздвинул их, он увидел огромные от испуга, голубые глаза незнакомки, которая тщетно пыталась укутаться в густые волосы и закрывала, как могла, руками обнаженную грудь.
– Кто ты? – спросил застигнутый врасплох орк, – ты подглядываешь за нами?
– Даже не думала! – это предположение разозлило девушку, хотя, получалось, что он был прав, и она поневоле подсматривала за орками, – я купалась тут, когда вы пришли, и я… решила спрятаться, – попыталась она оправдаться, и покраснела, поняв, что орк ее беззастенчиво разглядывает.
Она еще ни когда не видела голого мужчину и неожиданно для себя залюбовалась. Струйки воды стекали с его черных, вьющихся волос, и, оставляя за собой сверкающие в солнечных лучах влажные дорожки на светло-зеленой широкой груди, и убегали вниз туда, куда девушка боялась опустить глаза.
Заметив ее взгляд, орк усмехнулся.
Девушка же, совсем смутилась, она попыталась сделать шаг назад, но поскользнулась, и начала падать, широко всплеснув руками.
Зеленой молнией орк метнулся к ней и не дал уйти под воду, подхватив ее за запястье.
И девушка, и орк вздрогнули в одно мгновение, и застыли, смотря в глаза друг другу. Улыбка сошла с лица мужчины, а на ее лице читались эмоции, которые по очереди захватывали незнакомку: от волны изумления, до неведомого ей какого-то внутреннего страха. Тело разом покрылось мурашками, что-то внизу живота встрепенулось, как будто крылья бабочек защекотали ее. Девушка слышала, как бьется ее сердце, и этот звук, как казалось ей, гулко разливался по безмятежной глади реки. А мужчина продолжал держать ее за запястье.
Очнувшись, она резко выдернула свою руку и, спешно, пробираясь сквозь заросли камыша, покинула его. Орк же стоял и растерянно смотрел то на камыш, который скрыл незнакомку, то на собственную руку…
– Дате! Ты где? Мы уже готовы ехать дальше, – голоса друзей вырвали его из оцепенения и он, мотнув головой, решительно направился к берегу.
Сидя на скакуне, что-то его заставило несколько раз бросить взгляд в то место, где должна была быть незнакомка, но он так никого и не увидел, вздохнул и поскакал догонять орков.
Немного ранее.
Я всю жизнь прожила со своим отцом Хатэ вдали от людей. Наш небольшой домик был расположен на опушке леса в стране орков поодаль от деревень. Мой отец, старый солдат, который получил не только награды, но и ранения после большой войны орков и гномов, по окончании ее, решил жить вдали от шума городов. Маму же я почти не помнила, она очень рано оставила нас с отцом, уйдя в мир иной.
И сейчас, когда к маме присоединился и Хатэ, меня уже ничего не держало в одиноком лесном домике, там, где я провела все свое детство.
Накануне своей кончины отец, призвал меня и наказал мне:
– Саритэ! В столице орков живет мой старый друг. Всю войну мы прошли с ним плечо к плечу. Я напишу ему письмо, а ты отнесешь его. Надане не оставит мою дочь, он поможет тебе!
– Отец, ты хорошо обучил меня искусству боя на шестах, и теперь я хотела бы сама преподавать его…
– Даже не думай об этом! Женщин обычно и близко не допускают к оружию. Я обучил тебя, что бы ты могла отбиться в лесу от дикого зверья, и по правде сказать, я никогда не видел никого, кто бы так, как ты, овладел бы этим боевым искусством, но пойми, ты – девушка, и на этом закончим разговор!
– Отец, – я резко оборвала старика на полуслове, – поможешь ты мне или нет, я переоденусь в мужскую одежду и буду преподавать. Никто не отличит меня от мужчины в мужском костюме и с мужским платком на голове.
– Саритэ, – отец хотел отговорить меня, но видя полные решимости мои глаза, согласился, – хорошо! Я напишу письмо моему другу, но не буду его обманывать тем, что ты мой сын. Я попрошу помочь моему ребенку не более! Но предупреждаю тебя, любой обман, рано или поздно раскрывается, да и носить в себе эту ношу, не самая завидная участь, – сказал он твердо и покачал головой.
– Спасибо, отец! – я прильнула к горячо любимой груди, которой в последнее время все тяжелее и тяжелее давался каждый вздох.
Я похоронила отца, положив его рядом с матерью и, собрав мои нехитрые накопления, отправилась в путь. Свою новую жизнь я совсем не представляла, и не знала, как это жить среди сотен разумных, но настроена была очень решительно. В одной руке я сжимала шест, который сама для себя изготовила по всем правилам и под наблюдением отца. И эта неброская на вид палка была мощным оружием в моих умелых руках. Отец не кривил душой, когда сказал, что я отлично владела искусством посоха, любая палка, после многолетних тренировок с отцом, теперь превращалась у меня в руках в смертельное оружие. Через плечо был перекинут выгоревший полупустой походный мешок моего отца, самое ценное, из того что там находилось, было его письмо военному другу. Хате любил меня и, уходя, пытался обеспечить мое будущее, вверив в надежные руки мою жизнь.