Прищеп Пекарика

Минский Сергей

12.

«Уже две недели безумства… – пробуждение вносило тревожную ясность в отрезвленное сном сознание, – Пятьсот евро месячной родительской стипендии и почти две штуки, что собирал из остатков! А те, что родители презентовали

на Новый год? – Дарский прислушался к ровному сопению Валерии. Не смог сдержать вздох, совершенно естественно завершивший и непроизвольную задержку дыхания, и осмысление своего нынешнего положения, – Все накрылось медным тазом, а еще конец ноября только, – он снова вдохнул, – Какому-то мудрому тромбону, блин, ушла почти тысяча на какое-то турецкое меховое ничтожество, не закрывающее даже пупок».

– Франция… – тихо процедил сквозь зубы, – «Здорово! Заказал потомкам Османской империи нужный лейбл, и все – считай барыши. А жратва в ресторанах? А цветы… любимой? – он кисло улыбнулся, – О соцвыплатах при таком раскладе можно и не вспоминать…»

Глаза сами собой открылись. Невмоготу стало лежать и заниматься самобичеванием. «Короче, Дарский, кончай этот духовный онанизм. Хватит ковыряться в ране – все равно уже ничего не исправишь. Ну, поимели тебя. Но ведь не без твоего же участия?»

«Разве это поимели? – прозвучало в сознании, – Это еще цветочки. Ягодки-то впереди. Ты же хочешь обладать этой женщиной? Хо-очешь. Понятно же». Александр приподнялся, облокотившись на подушку, и посмотрел на спящую Валерию: «Лерочка. Лерунчик. Девочка моя ненаглядная, – вздохнул, – Ну что, Сашенька? Молчишь? Сказать нечего? Тогда подмывайся». Он покачал головой и снова тихонько лег. Тут же голос внутри извергнул порцию злорадства: «А еще – всего пару раз за это время был на занятиях». Университет, и вправду, как-то вдруг и бесповоротно ушел на второй план. Лера изматывала его собой. И днем, и ночью. А он старался потакать каждой ее прихоти, насколько это было возможно. Хотя некоторые капризы, из-за невозможности их реализации обращались в обещания. В долги – другими словами. И это начинало тяготить, а порой и раздражать. Заставляло внутренне становиться жестким. Когда такое происходило, Лера мгновенно меняла тактику – становилась мягкой и податливой, на все согласной. Старалась угодить во всем «Санечке». Ласкала и даже называла любимым. Зализывала душевные раны, заживляла их. Но как только Санечка расслаблялся, его ждал подлый удар под дых. А точнее – в пах. Только что любящее существо превращалось в гурию или в орла, который прилетал к Прометею клевать печень. «Вот она – настоящая женщина, способная будить в мужчине те качества, которые ей необходимы, не доводя дело до крайности, до точки невозврата. Если, конечно, это по каким-то соображениям ей удобно».

Конец ознакомительного фрагмента.