Пришествие Хиспа
Шрифт:
Он опять оказался рядом со мной:
– Ты живой?!! Живой?!!
– он был весь какой-то дёрганый. Под глазами мешки. Лицо осунувшееся. В общем, весь вид его говорил, что этот человек либо пьяница, либо очень долго не спал. Зная Ярослава, был уверен, что он просто по какой-то причине не спал. Точнее, скорее всего из-за меня, решив это проверить, я заговорил:
– Живой. Разве не видно? А теперь скажи мне, что с тобой случилось? Видок у тебя ещё тот.
– Какой уж есть! Это ты меня до такого довёл!
– Я?
– Ты! Орал так, что ко мне вся деревня прибежала, только когда они оказались здесь, ты уже только хрипел. Причем так на протяжении всех четырёх дней. Что с тобой случилось? День назад ты был почти труп, а сейчас живой и как ни в чём не бывало разговариваешь.
– А ты предпочел, чтобы я валялся, высунув язык?
– увидев его угрожающий взгляд, поспешил продолжить - Со мной теперь всё в порядке, просто кое-что случилось, но теперь прошло - думаю самый подходящий момент проверить, что там с моим телом - Помоги мне встать.
– А может не…
– Помоги!
– Хорошо. Но потом не говори, что я тебя не предупреждал!
– раздраженно ответил он, вообще я его всегда выводил из себя своим упрямством, но он вроде начал привыкать.
– Не скажу. Но пожалуюсь.
Аккуратно встав с кровати, я, слегка шатаясь, прошёлся по комнате.
– Тихо!
– рявкнул Ярослав, опять взяв себя в руки, и, повернувшись лицом к юноше, продолжил - А теперь спокойно скажи, что хотел мне сказать? Без всяких криков.
– На деревню напали!
Вот это было понятно. Только и это же было плохо. Ярослав был хорошим бойцом, но намного хуже меня, поэтому он мог просто не справится если нападавших будет много. Особенно в его теперешнем состоянии. Если бы моё тело было прежним, то вдвоём шансов устоять было бы намного больше, а так даже не знаю. Хотя, как я понял, у меня просто сильно притупились ощущения, причем в данном случае это может оказаться только полезным. Но времени думать не было. Натянув свои штаны, понял, что они мне стали очень маленькими. В крайнем бешенстве сняв, я скомкал и отбросил их в угол. Достав другие штаны, которые предназначались для зимы (её подобия) и поэтому были намного больше своих предшественников, я их поспешно напялил на себя. Сапоги пришлось одеть тоже зимние, проигнорировав всю другую одежду, я схватил свой лук, стрелы и меч, а затем бросился вдогонку за Ярославом и Ролу. Впрочем, за ними можно было даже не спешить, едва я только набрал скорость, как сначала в считанные секунды догнал их, а потом и вовсе оказался уже впереди них. Не став их дожидаться, я помчался в деревню. Вылетев из-за холма со скоростью пули, я едва успел оценить обстановку, когда уже достиг первых домов. Нападавших было человек пятнадцать. Все на конях и в доспехах, явно не простые разбойники. Весело гогоча, они смотрели на то, как двое из них выволокли какую-то девку из дома и повалили её на землю. Один задрал ей подол платья и схватил покрепче, чтобы не дёргалась, другой же в это время торопливо снимал штаны. Крестьян с мечами и щитам не подпускали к этим троим с помощью луков. Метких охотников они поймали ещё на полпути сюда, так что стрелять из крестьян никто не мог. Я же вбежал в деревню не за спинами крестьян, а чуть в стороне, поэтому мне открылся отличный вид на лицо несчастной крестьянки и я с удивлением увидел первую красавицу на деревне. Ну, может по современным меркам, она и не дотягивает до фотомодели (хотя если обеспечить её косметикой, одеждой и всякими кремами она переплюнет любую модель), но в этом мире ей полностью соответствует. Меня крестьяне пробовали соблазнить с помощью этой девушки, чтобы я, если и не остался с ними, то хоть оставил своего потомка. Чтобы он был точно таким же 'богатырём' (правда, это слово звучит здесь несколько иначе, я даже сначала думал что меня оскорбляют)… меня от такого наименования просто корежило, но ничего нельзя было поделать, уж больно оно крестьянам нравилось. Думаю излишне говорить, что они потерпели полный провал в своем начинании? Конечно, против девушки я ничего против не имел, она мне даже нравилась, но вот для сына по моему представлению ещё рановато. Если бы у меня здесь родился потомок, то хрен бы я уже куда ушёл, пока не воспитал его должным образом. Но воспитание детей в мои ближайшие планы не входило, из-за чего деревне вышел облом.
Все эти мысли были мимоходные, поэтому заняли не больше секунды, но этой секунды хватило насильнику, чтобы, наконец, снять свои штаны. Понимая, что с мечом я уже не успеваю, я кинул его в ножны и, схватив лук в левую руку, правой достал стрелу из колчана. Взяв в прицел шею насильника, уже опустившегося на колени возле девушки, я оттянул тетиву с наложенной стрелой настолько, что ещё чуть-чуть, и она бы не выдержала, а потом с выдохом отпустил стрелу в полёт. Тут же выдёрнув следующую для второго, который с похотливой рожей смотрел на Хону (имя девушки). Но второй стрелы не понадобилось. Первого от попадания стрелы бросило на второго насильника и шеей пригвоздило к его голове. Стрела пробила череп воину и крепко застряла в его голове. Только если тот, кому стрела попала в шею, ещё подёргался некоторое время, то другой умер моментально.
Пока этот сброд ошарашено смотрел на своих мертвых соратников, из которых один продолжал дёргаться, Хона, прекрасно видевшая, чья это работа, бросилась ко мне, а, подбежав, прижалась, спрятавшись за спиной. Странно, совершенно спокойна, я даже не чувствовал, что она трясется от страха, хотя прекрасно видел её лицо, когда она бежала. Повернувшись, я увидел, что её не просто трясёт, она, по-моему, вообще конвульсивно дёргается, а я этого не чувствовал. Прав был этот тип (принципиально не называл его богом), придётся основательно привыкать к своему новому телу. Особенно рассчитывать силу, которой, по-видимому, стало ещё больше. В это время солдаты (хотя какие они нафиг солдаты?), разбойники, наконец, посмотрели на того, за кого спряталась девушка, видимо, увиденное им совершенно не понравилось. Ещё бы! Стараясь усилить это впечатлении, я улыбнулся улыбкой совершенно полного психа, которому нравится убивать. К сожалению, это не слишком получилось, рожей убийцы не вышел. Скорей бы волосы отрасли до той длины, которой мне надо, тогда можно будет пугать вообще всех своим безумным видом, пока же, как выяснили на практике, это происходит только из-за моего роста и телосложения. Видя, что первое впечатление проходит, я заговорил:
– Уходите по-хорошему. Здесь деревня не слишком богатая, так что потеряете намного больше, чем найдёте.
Вперёд выехал какой-то остолоп, на вид ему дал лет двадцать, но на его лице уже застыла маска непрошибаемого самодовольства, впрочем, интеллектом, по-видимому, он тоже не особо отличался. Зато выглядел он намного лучше других. Доспех на нём был добротный, конь под ним настоящий монстр этого времени, хотя, наверное, в моём он был бы ещё больше. По каким-то неведомым мне законам, здешние животные по размеру были такими же, как на земле, или ещё больше, хотя, конечно, попадались и экземплярчики поменьше, но эти исключения только доказывали общее правило. Остолоп, увидев, что я восхищенно разглядываю его коня, немного погарцевал, чтобы я понял насколько это сильная лошадь. Я видел как мышцы при движении бугрились, перекатывались, такая 'махина' проскачет с неделю перед тем как устанет, ему только воды и надо будет. Даа…от такого бы коня я не отказался. Судя по всему, животное своего хозяина очень не любило. Прогарцевал он совсем чуть-чуть, а потом был сброшен на землю и чуть не затоптан своим скакуном. Пока 'благородный' остолоп подымался с земли, из его уст вылетала такая похабщина, что я даже невольно восхитился его 'красноречию', но вот суть мне совершенно не понравилось. Как я понял, жеребец попался с характером и уже бог знает (только он про это вряд ли знает) какой раз скидывает своего седока, а последнему это очень надоело и он решил, раз не может подчинить себе это животное, то пусть тогда оно не достанется никому. Ну уж хрен вам, 'благородный' остолоп! Такого коня я вам на растерзание не дам. Свистнув, я протянул руку в сторону жеребца. Тот сначала недоуменно покосился на меня, а затем, смешно тряся ушами, начал медленно приближаться к моей руке, сразу забыв о своем 'хозяине'. Зная, что я совершенно не владею своей чувствительностью в данный момент, я постарался как можно сильнее напрячься, чтобы просчитывать каждый миллиметр своего движения и не дай бог (а тот обязательно даст) испугать бедное животное. Правда, тут же понял, что поступил неправильно, пропала даже та слабая чувствительность, что была до этого. Значит, надо сделать наоборот, поэтому я расслабился, да так что закачался на месте, зато чувства вернулись в той или иной степени. Жеребец был абсолютно черного цвета, от кончиков ушей до кончика хвоста и копыт, глаза были точно черные жуки, я даже не знаю, как с нынешним менталитетом люди не приняли бедное животное за какого-нибудь адского коня, на котором ездят всадники тьмы. Но всё равно жеребец был очень добрым, в глазах была такая неподдельная грусть, что, смотря на них, хотелось разреветься от беспомощности. Видимо, кроме грубости и боли от своего хозяина, больше он ничего не знал, именно по этой причине конь так медленно и опасливо подходил к моей руке. Но вот он, наконец, наклонил свою морду к руке и опасливо ткнулся в неё, я тут же скользнул рукой по его могучей шеи, подходя поближе, а затем обнял и левой рукой, животное в шоке замерло, видимо, его даже ни разу не гладили. Погладив его по шее, успокаивая тихими словами, я взял его голову и нежно поцеловал в ноздри, тот удивленно зафыркал, но голову не отдёрнул. В это же время командир пришёл в себя, что-то злобно заорав, он бросился к оставшимся всадникам. Ещё раз погладив животное по шее, я потянул его за сбрую, чтобы он зашёл за ближайший дом, туда же я подтолкнул Хону, проследив, чтобы они оба скрылись из виду, я опять повернулся к всадникам. По приказу командира лучник уже налаживал на лук стрелу и в этот же момент в деревню вбежали Ярослав и Ролу, остановившись чуть позади меня и по бокам. Подкрепление к крестьянам ничуть не охладило пыл командира, так что лучник поднял лук и, натянув стрелу, прицелился в меня. Но, видя, что я даже не стараюсь сойти с места, он неуверенно посмотрел на своего командира, на что тот пригрозил ему такими пытками, что все сомнения у воина тут же развеялись. В следующую секунду он выстрелил в меня. Ловить стрелы я мог, причем очень хорошо мог. Но в своём нынешнем состоянии я не был полностью уверен, поэтому, когда лучник спустил стрелу с тетивы, я слишком напрягся. К счастью, результат стал наоборот положительным. Стрела замедлила скорость настолько, что я видел, как она проворачивается в полёте. Действуя на пределе своей скорости, я поднял левой рукой лук, а правой резко перехватил летящую стрелу, тут же её наложил и отправил в обратный полёт. Никто толком ничего не успел понять, когда все ждали увидеть мертвым меня, из седла вылетел их же соратник с пробитыми насквозь доспехами. Оперение стрелы торчало с одной стороны, а наконечник проклюнулся с другой. Человек, поднявшись на колени, старался выдернуть её, пока, наконец, смерть не взяла своё, и тот не завалился набок. Воины недовольно смотрели ещё на одного мёртвого, потом перевели взгляды на командира, а затем на меня. Чтобы отбить у них охоту нападать, демонстративно наложил очередную стрелу, рядом это же действие повторили Ролу и Ярослав. Воины некоторое время хмуро рассматривали нас, а затем опять перевели взгляд на своего командира. У того лихорадочно блестели глаза, нервно облизывая губы, он искал выход из сложившегося положения. С одной стороны, в деревне действительно ничего не было такого, из-за чего можно было бы умирать, но с другой, если он уйдёт, то потеряет уважение своих людей. Я видел, что он принял решение, и оно было явно не в мою пользу, поэтому, когда он прокричал 'Убить этого гада!!!'я сделал так, чтобы кричать он больше никогда не смог. Воины растерянно замерли. Командир мёртв, а мстить за него ни у кого особого желания не было, тем более непонятно сколько ещё погибнет. Сбившись в кучу, они некоторое время посовещались, изредка кидая в мою сторону злобные взгляды. Что-то решив, от их группы отделился один всадник и, широко разведя раскрытые руки в сторону, направился ко мне. Я сначала даже не понял, что это он делает. Лишь спустя пару секунд я сообразил, что это мирный жест. Мол, ничего плохого делать не буду. Я тоже когда-то попробовал сделать такой же жест, знакомясь с крестьянами (откуда я тогда знал, что это начало карательного заклятья?). Я медленно пошёл на встречу, метров за пять друг от друга мы остановились и он заговорил:
– Здравствуй крестьянин я…
– Я не крестьянин - довольно грубо оборвал я его.
Некоторое время воин с интересом рассматривал меня, а затем опять начал говорить:
– Всё равно здравствуй, кто бы ты не был. Видишь ли, ты поставил нас в тупик, убив нашего командира. Половина хочет немедленно расправы…
– Пусть попробуют.
– … а вторая - продолжил он, будто я его не перебивал - думает, в том числе и я, что здесь совершенно не за что умирать. Как видишь, мы оказались в некотором затруднении.
– Не вижу в чём затруднение?
– по хамски начал отвечать я - Пусть та половина, что хочет расправы, попытается её осуществить, когда вторая увидит, что стало с этими дураками, думаю, сразу примет правильное решение. Поэтому ещё раз спрашиваю: в чем проблема?
Всадник некоторое время хмуро разглядывал меня, а затем спросил то, что я от него совершенно не ожидал услышать, впрочем, своё удивление я хорошо скрыл:
– Если мы уйдём, то ты дашь нам забрать тела погибших соратников?
Я сделал вид, что основательно над этим задумался. Перевёл взгляд на тела погибших людей, затем обратно на стоящего воина, терпеливо дожидающегося моего ответа. Хотя итог нашего разговора интересовал всех. Крестьяне и всадники стояли совершенно неподвижно, ожидая окончания нашей беседы.
– Я согласен - медленно проговорил я - только с одним условием.
Было видно, что воин еле сдерживается, чтобы не плюнуть на все предосторожности и не зарубить наглеца (это типа меня любимого).
– Говори условие - прошипел он сквозь крепко стиснутые зубы.