Пришествие необычайного
Шрифт:
— Он не осведомитель.
— Не суть важно. Ты, конечно же, не скажешь, кто он.
— Не скажу.
— Ну и правильно, мы сами выясним. Что еще ты хотел узнать?
— Экзарх — не министр безопасности?
— Верно. Хотя прежний министр был экзархом.
— Я понял это слишком поздно. Все было рассчитано заранее, не так ли? Я попался как мальчишка.
— Да, все было рассчитано. Я мог бы попытаться оглушить тебя еще до похода к министру, но не стал рисковать.
— Из-за синхрона.
— Верно,
— Что это означает?
— Не обязательно — ликвидация, но обязательно — стирание памяти, а так как делается это обычно грубо, без точной ориентации стираемых нейрозон, то и последствия бывают… печальные.
Северцев покачал головой.
— Сурово с вами обходятся господа велиархи.
— Велиарх один, это система…
— Знаю, система, состоящая из экзомов.
— Они тоже зависимы от нажима сверху.
— Разве и над ними сидит кто-то более великий?
— Не кто-то, а что-то — Программа контроля. Хотя вполне можно дать ей и статус соборной личности, всеобщей всемировой души.
— Души Зла.
— Ну, это уже вопрос терминологии.
— Для линеарха ты очень хорошо информирован.
— В меня засунули еще и файл-имплант миссионера.
— Вербовщика?
— Можно выразиться и так. Ты не просто искатель приключений, но очень известный и опытный человек, свободно пересекающий границы государств, и для нашей службы незаменим. Поэтому мы и не ликвидировали тебя сразу, хотя могли. Но ты нам нужен не как криттер, а как добровольный сотрудник, получающий очень высокую зарплату.
— Наемник.
Талгат кивнул.
— Да, как наемник. У людей, пожелавших добровольно сотрудничать с нами, гораздо больше преимуществ, чем у запрограммированных. Таких, как я.
Улыбка у Нигматуллина получилась натянутая и бледноватая. Хотя имплантор он так и не опустил.
У Северцева болезненно сжалось сердце. Талгат действительно не был виноват в том, что случилось, а в положении зомбированного он оказался лишь «благодаря» самому Олегу.
— Прости, дружище, это я втянул тебя в эту историю.
— Чего уж там, понимаю, не дурак. Ты ведь тоже оказался в положении дичи не по своей воле. Ну, что, стоит тебя уговаривать присоединиться к нам или сразу вызвать парней из ОЛП?
— Разве ты сам теперь не ликвидатор?
— Я линеарх службы зачистки.
— Понятно. А кто такие системники? Варвара что-то говорила об этом, но я недопонял.
— Системниками у нас называются сотрудники службы пси-коррекции, они занимаются обработкой больших масс населения.
— Мне говорили, что за мной гоняются именно системники, — озадаченно сказал Северцев.
— Правильно,
— Понимаю, для своих нужд вы можете привлечь любые суммы. Допустим, я откажусь от сотрудничества. Что произойдет? Ты запрограммируешь меня?
— Мне позволен и этот шаг. Мой имплантор может активировать программу триарха. Стоит мне нажать на курок…
— И я триарх. Негусто. Могли бы приготовить для меня должность и повыше.
Талгат с сожалением развел руками.
— Все, что могу. Должность повыше ты можешь получить, если только согласишься работать с нами добровольно.
Северцев задумался. Он так и не принял никакого решения: затеять бой с непредсказуемыми последствиями или сдаться в плен и попытаться проникнуть в недра СКонС, чтобы там овладеть инициативой.
— Но ты можешь и не стрелять, я правильно тебя понял?
— В таком случае мне придется сдать тебя экзарху.
— Можно я подумаю?
— Думай.
— Где Варвара? Она жива?
— Жива… пока. У начальства относительно нее и особенно ее дочери есть какие-то планы.
— Почему вы уделяете Ладе столько внимания? Она же еще совсем ребенок, десятилетняя девочка.
— Не знаю, — сокрушенно сказал Талгат. — Прямой информации у меня нет, только косвенная. С Ладой связан некий неблагоприятный прогноз, касающийся непосредственно СКонС.
— Всей системы?!
— Ну, да.
Северцев присвистнул, вспоминая ясную улыбку дочери Варвары.
— Ну и ну! Кто бы мог подумать!
— Не тяни время, Андреич, решай: или — или…
— Где они сейчас?
— Ее делом занимался непосредственно экзарх Среднеазиатского такантая, она у него.
— Кто он?
— Ахмад Сарбулаев, советник президента по вопросам безопасности.
Северцев вспомнил взгляд брюнета в кабинете министра безопасности.
— Он дагестанец?
— Нет, чистокровный афганец, пуштун.
— Высокий, смуглый, нос — как у орла…
Талгат пожал плечами.
— Я его никогда не видел.
— Зато я, кажется, лицезрел. Он был у министра, когда я там появился.
— Все было просчитано, я же говорил.
Северцев опустил голову, проговорил с отвращением:
— Мальчишка… Варвара была права… никогда себе не прощу!..
— Ты не виноват, что попался. Рано или поздно тебя все равно бы поймали, радуйся, что жив остался.
— Радуюсь, — криво улыбнулся Северцев. — Зови своих церберов.
— Значит, ты решил…
— Хочу встретиться с экзархом. А там посмотрим.