Пришлая
Шрифт:
— Жутко интересно! — таращился на меня вовсю Ярослав с открытым ртом. — Я даже тебе немного завидую, Лиз…
«Актерские данные у брата хоть куда!» — я тоже счастливо улыбалась, хотя на душе кошки скреблись. Все-таки нет лжи во спасение. Вернее есть, но спасает она лишь чужую душу.
«А как же своя? Что спасет свою? — думала я, снова возвращаясь к ужину. — Видимо, ложь и в Африке ложь. Какими бы чистыми не были помыслы, душу она тяготит как мешок камней».
Поужинав и дождавшись, пока все разойдутся, я вымыла посуду, и направилась к себе. Из-за полуприкрытой двери родительской
— Лиза! — мама выскочила мне навстречу, на ходу запахивая легкий халатик. — Ты получила работу? Почему мне не сообщила? И куда же ты собралась? Какая еще жизнь в глуши? Где ты там будешь жить? Там же даже связи, наверное, нет!
Лавина маминых вопросов просто погребла меня под собой! Я растерялась и даже не знала, с чего начать.
— Это масштабный проект, а я могу стать его пусть и маленькой, но все же частью, — непринужденно улыбнулась я, вспоминая заготовленные Яриком фразы. — А в быту я неприхотлива, ты знаешь!
Но маму это не успокоило. Она продолжала кутаться в халатик и с тревогой смотрела на меня.
— Да все в порядке будет, мам!
— Ты почему раньше мне ничего не рассказала? — взвилась матушка. — Такие вопросы не решаются с бухты-барахты!
Отец выплыл из спальни и встал за маминой спиной, обнял ее за плечи, словно успокаивая.
— Я давно уже отправила свое резюме… и лишь на этой неделе мне сообщили, что хотели бы со мной поработать. Вчера я была на собеседовании, потому так поздно вернулась домой. А не рассказала я вам раньше, потому что боялась, что все сорвется и мне вновь придется стыдиться своей несостоятельности, — опустила я глаза. — Я ведь и так сижу у вас на шее уже полгода…
Папа настоятельно зашептал, наклонившись к маме.
— Марина, позволь ребенку проявить самостоятельность.
Мама шумно выдохнула и нахмурилась. Размышляла.
— Как-то это все… маловероятно что ли, — протянула она. — Лиза, я не уверена, что это правда. Либо тебя обманывают и тогда тебе ехать за тридевять земель попросту опасно! Ты же хрупкая девушка! Мало ли что там с тобой могут сделать. Либо обманываешь ты и…
Я попыталась изобразить на своем лице обиду вперемешку с удивлением.
— Обманываю? О чем ты? Разве мне не могла улыбнуться удача наконец?
— Могла, — согласилась мама. — Но так попросту не бывает, чтобы человека без опыта работы, едва окончившего учебу, сразу же взяли участвовать в крупном проекте!
Папа, стоящий позади, затоптался. Похоже, его тоже начали одолевать сомнения.
— Я говорю вам правду! Можете у Ярослава спросить, он своими ушами слышал, как мне позвонили с предложением… — я трясущейся рукой указала на дверь брата.
Взгляд мамы сразу изменился. Похоже, план Ярослава сработал: наша выдуманная с ним война и впрямь произвела тот эффект, на который и была рассчитана. Мама верила, что покрывать меня Ярославу попросту ни к чему.
— Послушайте, если я сейчас откажусь… — я внутренне затряслась и сделала небольшой шажок к
Говорила ли я о вымышленной поездке в глушь или же я говорила об Иппоре… Сложно сказать. Да и велика ли разница?
— Ну не знаю… — мама испытующе поглядела на отца.
Он пожал плечами, мол: «Пусть попробует!», и мама, похоже, сдалась. Ее плечи печально опустились, и она кивнула.
— Спасибо! — тут же подскочила я к ней и чмокнула в щеку. — Ты самая замечательная! Спасибо!
— Ага, — усмехнувшись, обреченно махнула рукой мама. — Когда уезжаешь-то?
— Завтра рано утром, — еще раз обняла ее я. — Не грусти! Я скоро вернусь… Обещаю!
Я крепко обняла отца и, пожелав доброй ночи, направилась к себе. Мне предстоял завтра очень насыщенный день. Нужно было встать пораньше, заказать такси и уехать. Не в аэропорт, нет.
Наш с Ярославом план заключался в следующем: я уезжаю рано утром, снимаю номер в гостинице и просто до вечера жду его, периодически отзваниваясь маме. Мол, у нас пересадка, летим нормально, все в порядке, не волнуйся.
Остальная часть плана Ярослава мне была до сих пор неизвестна. И это тревожило меня все больше и больше.
— Просто жди меня и не высовывайся, — обняв меня, с важным лицом прошептал брат.
Я едва заметно кивнула.
— Пока мам, пока пап! — непринужденно махнула я рукой и закинула за спину свой рюкзак.
Мама стояла, прижав руки к груди. Ее светлые глаза были переполнены грустью и тревогой.
«Чувствует, что дело нечисто» — подумалось мне.
Прогоняя дурные мысли, я скоро сбежала по лестнице, еще раз помахала рукой родителям, глядящим теперь на меня с балкона. Забралась в такси.
— Едем, — кивнула я водителю, глазеющему на меня через зеркало заднего вида, и машина тут же плавно стронулась с места.
Наверное, сложно представить что-то более утомительное, чем ожидание. Мне казалось, что день тянется бесконечно долго. Я маялась от скуки и слонялась по комнатке, то и дело бросая взгляд на часы, стоящие на прикроватной тумбочке.
— Гррр, — прорычала я, упав на кровать и уткнувшись лицом в мягкую пуховую подушку.
Через минуту-другую дышать стало тяжело и я перевернулась на спину, уставившись в желтоватый потолок. Меня раздражало практически все: начиная от глупых дневных передач по телевизору и заканчивая мерным и занудным тиканьем часов. И если с первым я могла справиться просто выключив телевизор, то со вторым возникла некоторая проблема.
— Аррр, — снова простонала я, переворачиваясь на бок и накрывая голову подушкой.
Тиканье часов тут же стихло, и я удовлетворенно прикрыла глаза. Пролежав так, наверное, с час или два, я все-таки задремала. Бессонные ночи, как ни крути, а брали свое.
Разбудил меня, как ни странно, не телефонный звонок, а все то же настойчивое тиканье. Я нервно схватила будильник и резким движением вытащила батарейку. Швырнув ее и часы обратно на тумбу, я вновь поудобнее улеглась, но сна как не бывало.