Пришлые
Шрифт:
За ней подскочила и Агния. Было слышно, как она спросила: «а папа умрёт?»
– Конечно же, нет! Что за глупости. Он просто немного простудился, – вполголоса ответила мать.
Ясь жевал гриб. Вкусный соус, пряный – и всё же обед оказался куда вкуснее. Нехорошая мысль. Лучше выбросить её и вычеркнуть из памяти этот случай. Как он только может продолжать смаковать впечатления об убийстве и поедании живого?!
– А что, есть другие бумаги? – спросил Дмитрий. – Кроме старинных дневников?
– Таких записей, конечно, больше всего.
– Может, и научимся, – ответила Ясна. – Но мы и сейчас умеем, хоть и по-другому. У нас и новые книги есть.
Это так. Бумагу для них они делают из опилок. Из смолы и жжённых костей – чёрную краску для записей. Набирают её в полые травяные стебли, пишут, а потом сшивают просохшие листы толстой нитью. Это называется книгой, и у отца с Ясной таких бессмысленных вещей целая куча, да и у стеклодува не меньше. Даже в воспитательном саду есть несколько – по ним читать и писать учат тех толковых, кого планируют отдать на помощь в Главный дом. Ну, или чьи родители захотели. Но таких совсем немного. А считать, наоборот, обычно просят научить все: полезно знать, кому сколько припасов положено, и в работе пригодится всегда материалы уметь считать. Да и чтобы при обмене не продешевить.
– Любопытно было бы глянуть, – заметил пришлый. – На те, которые старые.
– Так вот они, и на полках, и ещё полный сундук, – показал рукой отец и привстал.
– Может быть, посмотрите после ужина? – неодобрительно заметила мать, вернувшись с отваром и Агнией.
– Конечно, хозяйка, – согласился пришлый.
Он снова предложил всем брагу. Как ни странно, на сей раз никто не отказался, включая родителей. В оправдание сказали друг другу, что рабочее время закончено, а за пару последних оборотов солнца все понервничали и устали.
– Ясь, а почему деревья нельзя рубить, а ты рубишь? – напомнил о постылой работе явно воодушевленный сегодняшними открытиями из сада брат.
– Нет, малыш, ты всё не так понял. Дерево – это жизнь: оно нам даёт огонь, чтобы согреться и приготовить пищу, инструменты, чтобы мы могли её добыть, материал, чтобы утеплили свои горянки и сделали мебель, – наклонился к Петьке Михайла. – Без дерева обойтись никак нельзя. Но если мы не будем думать о том, что наступит завтра, то скоро вырубим все деревья – их не останется. Поэтому взамен срубленного садим три новых – возвращаем природе долг. В этом смысл.
– Я понял, – с умным видом кивал Петька.
Потом, уже порядком захмелев, опять вернулись к разговору о панелях. Отец снял и протянул свои очки Дмитрию. Тот их примерил и похвалил работу. Вдохновленная Ясна разрумянилась ещё больше и от любимой темы, и от выпитой браги. Задавали вопросы даже любопытные дети, и только Ясь чувствовал себя лишним. Скучая, он оглядывал собравшихся, и заметил, что явно перебравший Вол не сводил с Ясны помутневших глаз. Это наблюдение вызвало непонятный, но притом не очень приятный отклик где-то внутри.
– Так и что мы будем делать завтра? – спросил он Вола, чтобы отвлечь на куда более неприятную тему.
– Видимо, ждать, – ответил за него Дмитрий, и Ясь снова поразился его способности слышать всё.
– Думаю, нужно рассказать обо всём, что вы уже выяснили, Главному, и там уж как он решит, – мягко сказал отец.
Таким тоном он только приказывал, но откуда пришлому об этом знать?
– Не думаю, – отрезал Дмитрий.
– Всё же ждать? – с облегчением уточнил Вол. – Я согласен. Только передам старшему. А мелкий пойдёт со мной, – он кивнул на Яся.
– Ему бы пора вернуться к работе, – сказала мать. – За все его… Он не слишком хорошо проявлял себя в последнее время и так совсем ничего в седьмое солнце не получит.
Нет, и всё-таки: с каких это пор мать стала так учитывать каждый кусок?
– Вообще-то он и не заслужил. За что ему что-то выделять? Его ждёт наказание, как только вы поможете нашему гостю и решите его вопрос, – также обманчиво мягко напомнил отец. – Но на работу завтра пойдёшь, сын.
– Я должен за ним следить, – сказал Вол. – Но я не могу одновременно быть и с ним в лесу, и в казармах. Пусть он идёт со мной.
Ясь воспрял. Кто бы мог подумать, что перспектива ходить с Волом поблизости от столь любимых им каменных мешков окажется заманчивой! Но сейчас охраннику нет смысла толкать Яся в мешок, и потому это намного лучше гарантированной работы на лесоповале.
– Он никуда не денется, сынок. Уж под нашу стариковскую ответственность, – подмигнул Ясю Михайла. – Куда ему бежать-то, да и зачем? Жизнь у него хорошая тут, на всём готовеньком. Да?
Ясь без особого согласия кивнул. Наверное, хорошая, раз все так считают.
Эх… А спасение было так близко.
– Только за свои дела ответ держать не научился. Но пора уж и взрослеть, – кашлянув, заметил отец.
– А я тогда в городе осмотрюсь, – сказал Дмитрий.
– Могу с утра отвести тебя к Главному, – вызвался отец. – Ты с чем-то ведь к нам пришел – вот и расскажешь ему.
– Я и сам дорогу найду. А для разговоров таких не время. Пусть сначала найдётся тот, кто друга моего убил. Тогда и решу, нужно ли с ним говорить и о чём.
Поражённая таким подходом Ясна вздёрнула светлые брови, но промолчала.
После ужина любители старых бумаг собрались у полок и сундука и принялись перекладывать их, вороша пыль. Мать, уложив детей – и Вол тоже отправился следом, жалуясь на усталость, и, значит, заглянуть в мешок Дмитрия снова не судьба – уселась с ними рядом. Ясь, как и зверюга пришлого, грелись у огня. Она вытянула передние лапы и положила на них большую голову. В её чёрной шерсти виднелись белые волоски – неужели собаки тоже седеют?
– Джерри, – шепотом позвал Ясь.
Зверюга насторожилась. Шевельнула ушами, подняла голову. Глянула на Яся. Глаза у неё не только злые, но и умные.