Пристроить Коляна

Зайцева Мария

Я тоже не сказать, что удовлетворен разговором, а потому отпускать не тороплюсь.

Хотя, уже понятно, что она не согласится ни на кофе, ни на дальнейшее продолжение беседы в каком-нибудь более спокойном месте, где не так воняет медикаментами.

А жаль.

Хорошая такая.

И, наверно, в постели огонь.

Такие бабы, вспыльчивые и живые, обычно очень отзывчивые в сексе.

Хочется попробовать.

Но не силой же ее тащить в уголок?

Нет, в принципе, я бы мог, потому что есть у меня в отношении Злючки

полная уверенность, что не хватает ей вот этого. Немного силы.

Чуть-чуть совсем.

Прижать, поцеловать, дать понять, насколько будет ей со мной кайфово…

Сто процентов сдастся. Опыт не пропьешь, я такие вещи шкурой ощущаю.

Но сейчас не время и не место.

А когда оно еще будет, время или место, непонятно.

Ну не бегать же мне за ней, в самом деле? Я — не гребанный Ромео, она — не невинная Джульетта. И любви до гроба у нас не предвидится. Да и нахер ее. Без нее жил и дальше собираюсь.

Я смотрю в злые глаза хрупкой, красивой женщины, что так удачно сейчас оказалась в моих руках, и вырывается-то еще так вкусно. Прямо приглашает усилить напор. Взять. Любить. На руках носить. До постели.

Но не время. И не место. И нет желания увязать в этом всем…

Значит, надо отпускать.

А жаль…

4. Еще одна женщина в моей жизни

— Валька, ты — не мать. Ты, бля, кукушка какая-то!

Я швыряю телефон на стол, не забыв перед этим включить на громкую, и продолжаю заниматься привычными утренними делами, то есть варить кофе и курить в окно.

Вальку слушаю мало, наслушался уже за все тридцать лет, что знаю ее.

— Ах ты, неблагодарный ты червяк, — предсказуемо разоряется трубка, я морщусь.

Сейчас про подтирание жопы начнется…

— Да я тебе, придурку, до пяти лет жопу обосранную вытирала!

Ну вот, как знал… Ничего нового.

— И сейчас не могу хоть немного помощи попросить?

Голос сестры срывается на ультразвук, и я успеваю вклиниться в паузу, пока она воздуха набирает:

— Да я тебя содержу, овца ты бессовестная!

— Сам ты бессовестный! И вообще, знала бы, что ты меня этими копейками попрекнешь…

— Копейки? — тут я уже тоже завожусь, потому что нехер! Тридцатка в месяц — копейки для нее! — Да тебе ни один твой придурок столько не давал! Не зарывайся!

В трубке слышится вздох, а потом тонкий вой. Я морщусь. Это тоже предсказуемо.

Как и то, что я в любом случае соглашусь. Валька, зараза, вариантов не оставляет.

Ну не в детдом же мне племяшку сдавать? Ленка не виновата, что ее мать — овца.

— Колясик…

Терпеть не могу, когда она меня зовет так.

— Колясь… Ну я ее заберу. Вот честно. Просто Генрих… Он не в курсе еще. Я в анкете не указывала ребенка. Да мне и по возрасту ее не положено…

— Это сколько ты себе скостила-то? — интересуюсь удивленно. Не, Валька — очень

даже ничего выглядит. В полутьме если, незнакомый трезвый мужик уверенно тридцатку даст, а пьяный — так и двадцать пять. Но не до такой же степени ее Генрих отмороженный. Хотя, может, и до такой.

Пригласил же ее к себе, по визе невесты. И до этого кольцо прислал. Я проверял, натуральные брюлики. И бабла кидал тоже.

Дурак, чего с него, с немца, взять…

— Ну… На сколько выгляжу, столько и написала… — кокетничает Валька.

— Сорок пять, что ли?

— Хам ты, братик!

— Да куда мне до тебя!

Сестра сопит какое-то время, видно, перебарывает в себе природную сучность. Ох, не завидую я неведомому Генриху… Имя-то прям королевское. Интересно, у него в роду еще Генрихи есть? Было бы прикольно. Да ему и так прикольно будет.

Такое приключение его ждет. Валька моя, сокровище российского производства. Даже, советского еще. Повеселится она там, чувствую, развернется… А то родина тесновата стала, похоже. В бедрах.

— Колясь… Ну она же, как мышка… Ты и не заметишь ее вообще…

— Ага… Тринадцать лет! Нихера себе, мышка!

— Коль! Ну ты ж ее знаешь!

Тут мне возразить нечего. Знаю. И люблю. Ленка, племяшка моя единственная, пожалуй, одна из немногих причин, почему я до сих пор терплю ее дуру-мать.

Ну, и еще то, что Валька, реально, меня вырастила практически.

Никуда от этой дуры не денешься. Единственная родня. Хоть непутевая и глуповатая, но сестренка. Старшая.

Замуж собралась. Нашла какого-то дурака по переписке, надо же…

Полгода переписывалась, столько же язык учила, чтоб по скайпу с ним свободно болтать. И доболталась до свадьбы. А вот про дочку тринадцатилетнюю не проболталась. Партизанка, бля.

И теперь надо ехать, товар лицом показывать, навыки, долго тренируемые, практиковать, а длинноногий сюрпрайз девать и некуда.

Кроме как мне подкинуть.

А то ж мне скучно жить.

Я вздыхаю, понимая прекрасно, что ругаюсь больше по инерции.

Никуда не денусь, само собой. Заберу малявку. Тем более, что она — не младенец беспомощный, и, может, даже и в быту пригодится. По крайней мере, когда у меня ночевать остается, такие блинчики варганит, ни одна моя баба так не умеет.

Конечно, все равно напряг определенный. Бабу домой не приведешь. Не расслабишься. Ну, я и раньше не особо таскал. Все равно, на своей территории хочется покоя.

Одно хорошо, Ленка — и в самом деле беспроблемная. Тихая, спокойная такая. Мышка-норушка.

Не в мать пошла, определенно. Может, в папашу?

Но здесь нихрена не узнаешь уже. Не сравнишь. Свалил ее папашка в закат, едва Валька ему про будущую радость отцовства поведала.

Я в свое время долго эту тварь искал, да так и не нашел. А Валька, сучка гулящая, не помогала вообще, тоже молчала. Единственный раз, когда я бы ее бред послушал с удовольствием.