Шрифт:
Евгений Попов
Приторный ад
Рассказ о любви
С утра, когда наши подразделения, готовясь к атаке, повели сильный огонь из всех видов оружия, гитлеровцы предприняли неожиданно контратаку. Встреченные губительным огнем наших бойцов, они два раза откатывались. А затем парторг Ансибаев повел бойцов в атаку. Со словами: "Вперед, товарищи! Смерть немцу!" - ринулся он на врага. Сраженный вражеской пулей, патриот-узбек указал слабеющей рукой путь на Запад, к победе! Бойцы бросились вперед, смели врага и ворвались в дома.
В.Сорокин, агитатор. "За любимым парторгом"
(из газеты "За нашу победу", 1943)
Когда я увидел впервые, что творится на фронте, как отрезаются пальцы с кольцами, вырывают зубы, что у каждого убитого немца кальсонишки сняты, я был потрясен. Но ведь все это началось намного раньше: лагеря, тюрьма, бараки, переселения... Первое в моей жизни потрясение, когда мою маму утопленницу вытащил сплавщик и отрезал тесаком палец с обручальным кольцом! Вот первое мое потрясение. А потом я это все увидел на фронте.
В.Астафьев, писатель. "Русский человек такая бездна"
(из "Литературной газеты", 2001)
В
И началось это, пожалуй, совершенно не тогда, когда его кинули энергическим броском эстонские товарищи и когда он познакомился со своей будущей женой, пятой по счету, если считать фиктивные браки. Дело было тогда еще относительно молодое, как и вся преображенная перестройкой страна. От коммунистов ему досталась в наследство небольшая геолого-изыскательская экспедиция "на стройматериалы", расположенная по прихоти империалистической политики СССР и по воле братской семьи народов, населяющих эту огромную, накрывшуюся медным тазом империю, не очень далеко от города Таллинна, который тогда еще не имел независимости и этой выделенной жирненьким второй буквы "н" в названии, а являлся всего лишь одной из пятнадцати советских столиц наряду с Алма-Атой, Киевом, Ригой, Фрунзе и другими аналогичными городами. Дело молодое и живое. По относительной своей молодости Хабаров немного злоупотреблял крепкими спиртными напитками, вступал в частые отношения с разными женщинами, вследствие чего и сдружился в сауне с эстонскими комсомольцами всех национальностей. Они вместе все приватизировали и продали, как только стало можно, а Хабарова сделали Президентом Закрытого (от чужих глаз) Акционерного Общества с неограниченной безответственностью, написал бы я, коли был бы писателем-юмористом, а так я тоже сочиняю этот "рассказ о любви", но совершенно без хохм и этой самой всякой иронии, спутницы гниения и распада. ЗАО "ХАБАРОВ" занималось тем, чем все тогда занимались, кто дожил или наоборот до наших дней, - чего-то покупали, продавали, платили бандитам деньги, чтоб никто не обижал и не обижался. Скучно все это, господа! Сначала казалось, что весело, а потом присмотрелись и оказалось - скучно, как у Екклезиаста. Однако не тогда это началось.
А когда Хабаров жил уже в Москве, но еще в коммуналке, потому что при издыхании коммунизма покупать в Москве квартиры кому попало было пока нельзя или стоило огромных денег, а наш персонаж, следует заметить, был или скуповат, или экономен, что, в сущности, одно и то же. Дорогих ресторанов, где официанты склоняются над тобой, как "комиссары в пыльных шлемах", не любил, кушал, что посытнее, вроде пельменей и колбасы, десертов, кроме арбуза и дыни, терпеть не мог, одежду носил добротную, имел даже белый пиджак, который никогда не надевал, а деньги ему эстонские комсомольцы доставляли исправно раз в месяц, как будто он был начальник Золотой Орды, а они - русские князья XIV века. Что двигало тяжелых прибалтийских ребят туда-сюда-обратно - не совсем ясно, скорей всего - инерция, иначе они не привезли бы Президенту маленький чемоданчик зеленых денег ровно за неделю до эстонской независимости и непосредственно после того, как у них сожгли гостиницу на Чудском озере, застрахованную, по сведениям Хабарова, "на сто штук". После этого они и кинули его энергическим броском, то есть больше в Москве никогда не появлялись, и сам Хабаров никогда туда им не звонил и вообще лег на дно, потому что краем уха услышал печальную историю о том, как почти всю его президентскую рать взорвали вместе с очередным застрахованным строением. "Суровые нравы у нас в городе, сударь", - любил повторять начитанный Хабаров, который только одного понять не мог - на кой черт им нужна была именно его подпись на разных платежках и других денежных бумажках, а не Иванова-Петрова-Сидорова, но мало ли есть в жизни тайн, все не разгадаешь. Хабарова другое мучало - куда у него исчезли 7000 долларов США, оставшихся в результате этого интернационального сотрудничества, и как это могло случиться в ограниченном четырьмя стенами пространстве двадцатиметровой комнаты малонаселенной коммунальной квартиры. Вот тогда он и стал задумываться о жизни.
Сюжет которой заключался в том, что экономный Хабаров прятал деньги от жены вовсе не от скупости, а чтоб они всегда были. Хабаров не доверял женщинам никогда, кем бы они ему ни приходились. Однажды мы с ним стояли в очереди буфета литераторов, когда еще была советская власть и нас туда по недосмотру пустили, в этот пищевой отсек Дома идеологии. "Изучай жизнь, шепнул мне Хабаров, к которому Ерофей Хабаров, покоритель Сибири, не имел ровным счетом никакого отношения.
– Наблюдай: если бабе предложить что-либо выбрать из закусок и питья, она непременно заглотнет все самое дорогое в смысле цены". "Душенька, - нарочито льстиво обратился он к жене, имевшей тогда в узких кругах прозвище "Пятачок", - что тебе взять покушать?" Красавица лениво огляделась и сказала, что есть ей совершенно не хочется. Ну, разве, вот этот бутерброд с черной икрой, немного севрюги горячего копчения и бокальчик бренди... "Хорошо было жить при советской власти бедным людям!
– воскликнем мы, как коммунист.
– Потому что не было никаких других соблазнов, кроме такой вот мелочи". Ни тебе джип-машин, ни личных самолетов, ни яхт в окрестностях Ниццы, ни Канарских островов, ни недвижимости в Испании, ни даже французского шампанского с устрицами. У советской власти не было ни-че-го, и уворованных у подлого государства копеек вполне хватало на адекватное этой власти существование. Хабаров изобретательно прятал деньги. Он прятал деньги и вино. Пятачок не то чтобы стала спиваться, а с годами стала от вина дуреть, нести чепуху, злиться. Хабаров ее за это чуть презирал, но он вообще-то презирал всех женщин, хотя многих из них искренне любил, как поэт, хотя поэтом он, слава Богу, не был, хотя поэтов он презирал тоже, но, пожалуй, чуть меньше, чем женщин, хотя... Хотя, хотя, хотя... Запутался Хабаров совсем...
Дамский портной был у него знакомый, когда дамы еще обшивались у мастеров, а не шлялись по новорусским бутикам, тратя мужнины денежки на то же самое, но только стандартизированное и приторное. Этот портной не был дурак, но спрятал от жены в люстру толстую пачку советских денег, потому что другой валюты тогда на территории Империи не водилось, а кто ее имел, того и сажали. Когда пришел урочный час и он всего лишь тронул заначку пальцем, пачка денег рассыпалась в прах перед его изумленным взором наказанного жадины-говядины. Хабаров прятал зеленые деньги в гречневую крупу, потом в грязное белье и лишь потом сообразил, что это - самые доступные интеллекту нечестного человека захоронки. Он тогда перепрятал 7000 долларов. А куда - и сам не помнил. Так бывает. Так не бывает? А я вам говорю, что бывает. Нечто вытеснило из памяти Хабарова местоположение долларов, и он вместо долларов стал всерьез и надолго задумываться о жизни.
То есть он всегда помнил, что где-то в недрах его комнаты хранятся 7000 зеленых, но он вытеснял это знание и делал вид, что таких денег у него нет и вовсе никогда не было, откуда, спрашивается? С собой же он обращался странно, внушив себе, что деньги эти у него есть, хранятся на "черный день" и когда нужно, он их достанет и будет тратить.
Содержимое эстонского чемоданчика постепенно таяло. Жизнь дорожала. Капитализм креп. Французское шампанское вдруг везде появилось и оказалось ужасной дрянью. Хабаров, кстати, кое-что и сам зарабатывал. Он рисовал для серьезных московских людей несуществующие буровые скважины, чертил несуществующие геологические карты, составлял документацию на геологоразведку, которой не было и не будет никогда. Кто-то клал себе в карман большие деньги, Хабарову доставались маленькие, все это когда-то описал Карл Маркс.
Но, впрочем, пора уже переходить к фабульной части нашего рассказа о любви. Значит, последняя афера Хабарова была такая. У него был заросший дикими травами участок в дачно-строительном кооперативе, все председатели которого последовательно оказывались ворами и сбегали с общественными деньгами в неизвестном направлении, а искать их было некому, потому что кооператив развалился, как СССР. Да и что их было искать - они продолжали проживать в городе Москве, но только не отвечали ни на какие звонки - ни по телефону, ни в дверь. Ну а даже если бы и нашли, то предъявить им какое-либо материальное обвинение было бы трудновато или невозможно: вся бухгалтерия в кооперативе велась по-черному, а бухгалтером был, по обыкновению, сам председатель. Догадливый Хабаров придумал план, как Чичиков. На территории, принадлежащей кооперативу, имелось семь не существующих на бумаге, но имеющихся в натуре участков размером около десяти соток каждый. Хабаров взял власть в свои руки, стал очередным председателем и предложил неоднократно обворованным дачникам очередной план спасения. Участки следовало документально оформить, а затем продать в пользу кооператива по смехотворно низкой цене 100 долларов за сотку "ввиду отсутствия спроса на земли гибнущего кооператива". 100х10х7 = 7000 долларов. На эти деньги, доказывал Хабаров, кооператив имеет шанс возродиться, ему заново включат электричество, вырезанное за неуплату, откроют газовую заслонку, перекрытую по этой же причине. Не хочу утомлять читателя или, как гласит современный жаргон, ГРУЗИТЬ, но первую часть операции Хабаров провел блестяще. Скупив участки с помощью подставных лиц, он в течение нескольких лет спасал и финансировал кооператив и наконец его спас, потирая руки в ожидании крупного куша. Ибо за это время при включенном электричестве, природном газе и дальнейшем развитии капитализма в России цены на землю в этом районе Московской области возросли в 7 раз, а 7 на 7 будет 49 000 долларов минус 7000, первоначально затраченных советским бизнесменом на скупку участков, равняется 42 000 долларов чистой прибыли. Экономный Хабаров подсчитал, что ему и Пятачку этих денег хватит примерно на 2 года, пусть если и расходовать в месяц "умеренно" долларов, ничего более не подрабатывая. А на "умеренно" долларов в месяц разве нельзя прожить, как вы думаете, граждане? Очень даже, я считаю, можно, даже если держать их в чулке, а не пустить различными путями в рискованный рост. Что Хабаров непременно бы сделал, и мы, глядишь, имели бы в обозримом будущем возможность, зайдя к нему в офис, увидеть этого мелкого олигарха за компьютеризированным столом с чашкой кофе и толстой сигарой под портретом, где он, Президент, выглядывает из-за спины тоже Президента, но не такого, как он, а настоящего, все еще огромной страны, где воруй-воруй-воруй, а всего до конца не разворуешь...
А так нам, автору, даже и сопровождать-то его не хочется, потому что наш герой сидит в старом автобусе немецкой марки "Мерседес" и неизвестно зачем едет по жаре отдыхать в Крым злой, как собака, в результате перенесенных испытаний, заставивших его всерьез и надолго задуматься о жизни. Дело в том, что, когда Хабаров приступил ко второй части своего блестящего бизнес-плана, он внезапно потерпел сокрушительное поражение, как Гитлер под Москвой. Подставные лица, встреченные им случайно ПО ЖИЗНИ, а именно - его бывший институтский комсорг Иванов, работающий бригадиром охранников в филармонии, трижды разведенная актриса-травести Ида Р., бродячий проповедник истинного православия неофит Горич, проживающий на станции Моссельмаш, отставной ветеран Коинов, намекающий, что он служил во внешней разведке и был "нелегалом", психохроник с солидным стажем, накопленным еще с советским времен, Александр Эдуардович М., один из сорока помощников одного из депутатов Государственной Думы нищий поэт К., имеющий право бесплатного проезда на железнодорожном транспорте и покупающий в здании упомянутой Думы дешевые мясные кости для своей собаки китайской породы "шарпей", и даже автор этих строк - все они оказались нечестными людьми эпохи первоначального накопления дикого капитализма в обновленной невиданными переменами России.