Притворись мною
Шрифт:
— Проказник, я тоже соскучилась, — отзывается тетя Валя, по доброму трепет волосы Дэмиса, — ты чего такой веселый?
— Я всегда такой, — отвечает Дэмис, — иди ко мне, сядь рядом, — отодвигает мне стул, и тетя Валя подталкивает меня к нему.
— Вы так и не сказали про рецепт пирожков? — обращаюсь к дедушке, — который тоже уплетает манты.
— Его нет, не знаю может быть где-то и есть, но не искал. Ее вещи остаются не тронутыми, до сих пор.
Больше тему пирожков не трогаю, чтобы дедушка не расстраивался. Но
Смотрю кругом, замечательная семья, сидят вместе ужинают, даже тете Вале дали место за столом. Моей Алисе на самом деле очень повезло, нет, не с богатым мужем, а с очень хорошей семьей. Правда, уверена она найдет общий язык с дедушкой. Они прекрасно поладят, и с тетей Валей и с Теть Зиной, тем более Алиса прекрасно готовит, любит это дело. Какая то грустная волна прошлась по грудной клетке, все оживленно разговаривают, я же только слушаю, а думаю о своем. О том, что мне срочно нужно позвонить Алисе, и потребовать, что она вернулась. Немедленно. Мое сердце не выдержит…….
— Дэмис.
— Да малышка, — он нагло чмокает меня в губы за столом, вводит меня в краску.
— Прекрати так себя вести, — говорю шепотом.
— Тут все свои, — спокойным, привычным тоном отвечает Дэмис.
— Ты. забрал мой телефон?
— Нет, я не заезжал к вам, я бегом обратно, домой, где есть ты. Зачем тебе телефон? Я тут рядом, кто еще тебе нужен?
По сути, никто. Он тут, и он рядом. Человек, который мне нужен, к которому я уже успела прикипеть, ни только телом, но сердцем и душой.
А родители и так знают где я и с кем.
Только я знаю, что тут не мое место.
И от этого больней.
Глава 20
— Мне пора домой, — мне даже не дали помочь, после ужина с посудой.
— Домой? — дедушка делает удивленное лицо, — ты что на один приехала?
Как бы сказать, я вообще не приезжала, меня забрали не спрашивая, а потом наказали, блаженственно. Глаза загораются и сверкают, я знаю, когда я вспоминаю прошлую ночь. Дэмис словно читает мои мысли, тяжело сглатывает, смотрит обжигающим взглядом.
— Ты пока не выпьешь со мной кофе, никуда не отпущу! — дедушка отворачивается, надувает губы, вот прям как ребенок. Улыбнуло.
— Кофе на ночь с вашим давлением вредно.
— Ничего не знаю, я после ужина всегда пью кофе, — он хлопает по дивану рукой, приглашая присесть рядом, — только кофе и отпущу, — я спускаюсь, сажусь рядом.
— Алис, — Дэмис садится по другую сторону от меня, — пожалуйста останься, завтра отвезу. Уже поздно, твои знают, что ты у нас. Проблем нет.
И такими глазами смотрит, я не узнаю. Чтобы он просил? Удивляет.
Раньше это было бы так: ты остаешься и это не обсуждается!
— Чего
— Останусь, но с утра домой, ладно? — его глаза загораются ярким пламенем и темнеют.
— Отвезу, — сглатывает, — утром.
— После завтрака, — вставляет дедушка, прям таки окружили со всех сторон. И мне здесь очень уютно и тепло, чувствую, что меня любят и заботятся, чего не чувствовала у себя дома, от моих родных, от мамы вернее сказать.
— Тогда, вместо кофе зеленый чай, — ну раз такое дело и я могу выставлять свои условия.
— Я не люблю чай, тем более зеленый, — говорит дедушка.
— Придется полюбить.
— Но…
— Дедушка! Вы же хотите нянчить детей….. — Боже, что я несу, — детей Дэмиса.
— Хочу конечно, хочу чтобы дом был полон детей, так что вам придется постараться!
— Тогда чай….зеленый, — договорилась называется, Дэмис видит мое смущение и говорит:
— У нас будет много детей, правда мелкая?
— Нет… — прикрываю глаза.
— Алис, много, я хочу много. Я рос один, мои дети не будут одни. Брат, сестра, еще один брат, сестра.
— Остановись….- впрочем, выдавливаю из себя улыбку, — потом решите, сколько вам рожать……- не выдерживаю кажется, встаю, направляюсь на кухню, — я сделаю нам чай.
***
— Алис, пойдем покажу тебе дом, — Дэмис берет за руку и ведет на верх, после чая, таки я убедила дедушку, что кофе по вечерам отменяется, впредь только чай, и то зеленый.
Мы проходим по коридору, он показывает кабинет, где когда-то работал его отец, потом спальню родителей, куда он не заходит.
— Никогда не заходил сюда, по началу мне не разрешали, а потом когда вырос, сам не захотел, — толкает меня внутрь, — хочешь, зайди посмотри.
— Не хочу, — обнимаю его, чувствую всю боль, которая у него в груди, — покажи мне комнату бабушки. Ты ее помнишь?
— Помню, но слабо. Кстати дедушка, — мы проходим дальше по коридору, останавливаемся перед последней дверью, — когда ее не стало, переехал с этой комнаты, тут разрешает только пыль вытирать. Все стоит так, как поставила бабушка. Иногда мне кажется, что и пахнет комната бабушкой.
Мы заходим внутрь просторной комнаты. По середине стоит большая кровать, застеленная белым, вышитым золотой нитью, покрывалом. И множественными подушками, разных размеров. На против кровати туалетный столик, на котором до сих пор стоит косметика и туалетная вода Franck Olivier.
— Можно? Понюхать, — Дэмис стоит сзади и кивает, вижу в зеркале, открываю колпачок, подношу к носу и вдыхаю аромат духов его бабушки, — какой обалденный запах.
— Да, иногда бывает, кто-то пройдет мимо, а от нее этот запах, сразу вспоминаю теплые руки бабушки. Вот ее вспоминаю, а маму и папу нет. Я их знаю по фото, а бабушка в памяти.