Притворись моей
Шрифт:
Понятия не имею, с чего бы меня вдруг прорывает на такую многословность. Наверное, всё дело в том, что вокруг – полно свидетелей. Об их наличии вспоминаю не я одна. Тот, к кому я обращаюсь, недовольно косится на всё ещё наблюдающих за нами охранников (им только попкорна в руки не хватает, с таким азартом смотря то на меня, то на моего оппонента), после чего в пару размашистых шагов сокращает дистанцию между нами. Мне стоит больших усилий в эти секунды не сорваться с места. Уж больно вид у него угрожающий. Нависает надо мной, поджав губы, а в глазах – столько гнева,
Вот что стоит промолчать?
Мне же не привыкать…
Да только поздно.
– Лучше бы ты просто снова попросила прощения, – подтверждает вслух мою последнюю мысль брюнет. – А так… – недоговаривает, подозреваю, намеренно.
Зато продолжает пристально смотреть, словно собирается взглядом прожечь во мне дырку. И это жутко нервирует.
– А так… Что? – не выдерживаю затянувшейся паузы. – Снова будешь угрожать, что запихнёшь в багажник? – задираю подбородок, надо же казаться хоть немножечко выше.
На мой вопрос он не отвечает, лишь прищуривается, в демонстративном ожидании складывает руки на груди, неопределённо ухмыляясь.
– Футболка, Дюймовочка. Я жду.
Ждёт он, видите ли…
Я тоже много чего жду от этой жизни.
Но никого же не волнует.
– Футболка, значит. Ну, ладно, – на этот раз не спорю, убираю в задний карман джинс телефон, удобнее перехватываю картонный пакет с пострадавшим обедом и, выдавив из себя наимилейшую улыбочку в адрес того, кто никак не отстаёт, разворачиваюсь в сторону уборной на первом этаже.
Безусловно, ту, на чьей двери обозначено «Ж». И отстирывать пятна от чаудера я, конечно же, собираюсь на своей собственной одежде. А он… пусть там дальше стоит и ждёт. Без футболки.
Мне-то какое дело?
Тряпица от «Tom Ford» с моей лёгкой руки отправляется в первую попавшуюся мусорку неподалёку от того самого фикуса, где остаётся брюнет.
Пока иду к туалету, так и чувствую, как он продолжает прожигать меня своим негодованием. Тем прямее разворот моих плеч, увереннее осанка и чеканнее походка. Чёрт возьми, я почти ощущаю себя моделью на подиуме…
И шумно выдыхаю, сгорбившись, прислонившись спиной к закрытой на замок двери. На этом мой приступ смелости заканчивается. Нервно кусая губы, я достаю мобильник и проверяю статус своего повторного заказа обеденной доставки. Курьер уже в пути, так что у меня остаётся минут десять – пятнадцать на то, чтобы отстирать одежду и привести её в относительно божеский вид под сушилкой для рук. С пиджаком из жаккарда такой метод быстрой стирки и сушки вряд ли прокатит, а вот с тонким шифоном блузки – вполне. Отослав сообщение Лизе, удостоверяюсь, что терпение Быкова пока не на исходе, своего секретаря он ещё не ищет, быстренько скидываю с себя пиджак, уложив тот на мягкий пуфик около напольного зеркала, а затем принимаюсь за отмывание пятен на блузке, попутно набирая сестре. Та берёт трубку не сразу, лишь спустя череду долгих гудков.
– Варь, я же сказала, всё нормально, я её нашла, – тут же отчитывается Ариша. – Мы уже дома. Она в порядке. Дома закончился хлеб и она пошла в продуктовый. Вернулась даже с хлебом, – хмыкает довольно, с ноткой гордости.
Учитывая мамино состояние – действительно достижение.
– Хорошо, – улыбаюсь я вяло. – Но я не поэтому звоню. Задержусь сегодня. Приду после одиннадцати, – делаю паузу, с содроганием сердца заранее представляя всё то, что меня ждёт этим вечером. – Может быть после двенадцати, – добавляю с небольшой запинкой.
На том конце связи воцаряется тишина.
– Ариш?
– Кхм… – закашливается моя близняшка, снова молчит, а дальнейшее звучит уже с неподдельным энтузиазмом: – Ты что, себе парня нашла?!
В этот момент я осознаю, почему она молчала. Переваривала. И переварила совершенно неправильно.
– Ариш, я на работе задерживаюсь, причём тут парень?! – возмущаюсь встречно. – Ты, как никто другой знаешь, что никакого парня у меня не было, нет и быть не может! Я буду работать! Как и всегда!
Два из пяти пятен побеждены с помощью горячей воды и дезинфицирующего средства, так что моё возмущение не такое уж и категоричное. Иногда учишься радоваться мелочам.
– А-а… На работе, – уныло отзывается девушка, опять замолкает. – Что это вдруг за работа такая ночная? – оживляется снова. – И ты же помнишь, что у меня сегодня смена с восьми?
Тяжело вздыхаю, принимаясь тереть третье пятно.
– Работа, как работа. Шеф заключает контракт с иностранцами, всё в спешке, им без разницы какое время суток. Поэтому и звоню. Ты можешь подмениться?
– Нет, только не сегодня. Сегодня у нас ревизия. Все выйдут. Даже те, кто на больничном, – с сожалением произносит Ариша.
– Паршиво, – вздыхаю тоскливо, заканчивая с третьим пятном, переходя к четвёртому. – Договоришься тогда с тётей Наташей? Чтоб присмотрела, – тру сильнее, крепче прижимая плечом телефон к уху, потому что это пятно – самое большое, и просто так не сдаётся моим манипуляциям.
Наталья Тимофеевна – соседка по лестничной площадке, которая выручает нас с сестрой в подобных ситуациях. Надеюсь, и на этот раз не откажет. Иначе я банально не знаю, что делать.
– Да, как раз видела её перед тем, как зайти домой, и говорила, что мне сегодня на смену. Вроде бы она свободна, – соглашается моя близняшка. – Я тебе потом отпишусь в WhatsApp, как узнаю.
– Угу…
Обязательно добавила бы что-нибудь ещё вместо подобного скупого прощания, но предпоследнее пятно на блузке исчезает, и я, прежде чем взяться за последнее, ненароком бросаю мимолётный взгляд на своё отражение. А оно там не только моё! Большую часть зеркала занимает загорелая гора литых мышц, наряду с самодовольно-ухмыляющейся физиономией… я уже даже не знаю, как его назвать! Как и не имею ни малейшего понятия о том, как он тут оказывается, ведь я точно помню, что поворачивала механизм затвора на дверной ручке. Как и звука открытия самой двери не слышала, хотя последнее из-за шума воды с крана и того, что я была занята беседой с сестрой… но не в этом же суть!