Притворись моей
Шрифт:
Его лицо ровно напротив. Он смотрит в глаза и ждет ответ.
– Я предложила ради селфи.
– В чем проблема? Не понравилось?
На прямые вопросы нужно отвечать прямо, а я не могу. Скажу «нет» – совру, а признаться, что понравилось – стыдно. Вздыхаю.
– Ты ходил голышом, – вспоминаю.
– Это к договору не относится, и я извинился.
Он явно сдерживает улыбку. Глаза смешливые, смотреть в них опасно. Я опускаю ресницы и снова вздыхаю.
– Ты постоянно дотрагиваешься до меня там, где нас никто
– А другие люди до тебя не дотрагиваются? Алекс, например?
Хмурюсь: он все перекручивает и изварачивается.
– Ты смотришь…
– Смотрю, – шепчет совсем низко и как будто приближается.
Я не вижу, только чувствую. Мысли расползаются как пауки из опрокинутой банки.
– Смущаешь меня взглядами…
Приоткрываю глаза. Его лицо в считанных сантиметрах. Оно в расфокусе, я вижу только губы, они сумашедше красивые и притягательные. И этот запах, околоапельсиновый. Его много, он пьянит похлеще «секса на пляже».
– И как нам быть? – выдыхает вопрос прямо в губы.
К черту! Это же просто игра.
Я его целую.
Глава 13. Приняла желаемое за действительное
Когда-то мои воскресенья проходили по одному и тому же сценарию. Завтрак всей семьей за круглым столом, совместное пение в церкви, обязательная прогулка в парке с катанием на каруселях и мороженым. В воскресенье папа всегда позволял нам больше, а мама часто улыбалась. Это казалось счастьем и осталось в прошлом.
Сегодня у меня второе воскресенье вдали от дома. В первое я познакомилась с Белецким. Эти воскресенья для меня счастливей всех самых счастливых из детства.
Проснувшись в семь пятнадцать, я уже сходила на пробежку и купила в маленькой пекарне на соседней улице горячую выпечку. Захотелось сделать вкусный завтрак.
Стою на кухне, бодрая после бега и контрастного душа, прислушиваюсь к каждому шороху. Гарик из своей комнаты еще не выходил.
Вчера в ресторане я все испортила. Он обиделся и не ответил на поцелуй, которого хотел не меньше моего. Знаю, что хотел, чувствовала. Не отстранился, не отвернулся, но все равно унизил, позволив выпрашивать и не получить.
После этого мы практически не контактировали. На обратной дороге перекинулись несколькими общими фразами. Я спросила, приедет ли Злата, он буркнул, что встречу с ней отменил. Дома мы сразу разошлись по комнатам.
Белецкий горделивый. Честолюбия в нем более чем достаточно. Поэтому он Злату возвращает таким хитроумным способом. Другой на его месте купил бы кольцо с огромным бриллиантом и увез в Париж. Но Гарик так не может. Ему важно, чтобы она сама приползла.
– Доброе утро, Ариненок, – слышу хриплый голос за спиной, и вся сжимаюсь от радости.
Когда он так называет, у меня душа поет. В одну секунду все
– Я принесла круассаны, – показываю бумажный пакет, – Есть ореховая паста и крем-сыр. Ты любишь сладкие или соленые? Можно с семгой сделать, в холодильнике была…
– Без разницы.
Я распинаюсь, а он не смотрит в мою сторону. Подходит к кофе-машине, делает себе свой двойной американо. Смурной и заторможенный какой-то.
– Не выспался?
– Работал.
Рядом с его спальней есть кабинет, вход в который запрещен кому бы то ни было. Это его личное святилище. С первого дня меня распирает от любопытства, что же там внутри, но на двери стоит кодовый замок. Интересно, Злате он позволял туда входить?
Гарик берет свой кофе и пустой круассан, на меня не смотрит. Он опять в одних спортивках с висячими коленками. Мы договаривались не ходить по дому без одежды, но я решаю промолчать. Просто любуюсь его голой спиной.
– Какие планы на день? – спрашиваю, пытаясь разрядить обстановку.
– Работать, – отвечает односложно, не удостоив вниманием.
Из зоны кухни выходит, направляется к себе. Не пойму, реально так сильно обиделся или просто весь в работе. Вздыхаю, получается громко.
Он останавливается. Поворачивается, блуждающим взглядом смотрит поверх меня, потом в сторону.
– А ты чем будешь заниматься?
Пожимаю плечами.
– Схожу в магазин, наверное, потом сериал посмотрю. Могла бы тоже поработать, если ты найдешь время объяснить мне, что было не так в моей презентации.
– По твоей работе общаемся в офисе, – отвечает сухо, взглянув мельком. Я успеваю кивнуть до того, как отводит глаза. – В магазин давай вместе, часа через три.
– Конечно, – выпрыгивает из меня слово вечно провинившейся девочки.
Сейчас я словно на ковре перед рассерженным папой. За любую шалость и непослушание отец требовал встать напротив и отчитаться. Он никогда не унижал физически, но морально подавлял.
Ровно через три часа Игорь выходит из кабинета, и мы едем в супермаркет. Вообще он совершенно не пунктуальный человек, а тут минута в минуту. Я их считала, пока ждала.
По дороге он подчеркнуто не смотрит в мою сторону и молчит, и я перестаю совершать попытки вывести на контакт. Игнор так игнор. Но в супермаркете все кардинально меняется.
Я выбираю яблоки, когда он догоняет и обнимает сзади. Порывисто и крепко, как будто долго не видел и сильно соскучился. Прокручиваюсь в его руках и вижу перед собой совсем не того безэмоционального босса, которого он со вчерашнего вечера изображал. Сейчас он прямо светится, а у меня на лице недоумение.
Демонстративно высвобождаюсь из его таких приятных объятий, сосредотачиваюсь на покупках. Белецкий идет рядом, не отстает ни на шаг. С улыбкой заглядывает мне в глаза, дотрагивается до руки, ловит взгляд.