Притворство с привилегиями
Шрифт:
Мы сидим в студии с девяти утра, а пригодного для использования материала крайне мало. «Три Одиноких Парня» выпускают восемь эпизодов в месяц: по одному в неделю, и дополнительный еженедельный бонусный выпуск для людей, оформивших подписку. Обычно мы стараемся закончить запись в выходные, а остальную часть недели проводим за редактированием и всякими административными делами. Но сегодня все идет не так, как надо.
Во-первых, мы не смогли найти ни одного чехла для микрофона. Во-вторых, мы целый час записывали подкаст, не подозревая, что забыли включить микрофон
Никто из нас не может сосредоточиться, и мы все знаем почему. Из-за Лейлы.
Я достаю телефон и смотрю на экран. На нем появляется фото Лейлы.
Наконец-то.
— Прекрати переписываться под столом, — бормочет Джош.
Я качаю головой, открывая сообщение.
— Подожди. Это она. — Я начинаю читать сообщение вслух. — Не мог бы ты, пожалуйста, извиниться перед ребятами? Мне так стыдно.
Люк выглядит озадаченным.
— Почему ей стыдно? Мы ее друзья. Я видел, как ты напивался и совершал гораздо более пагубные поступки, чем разговоры о своих чувствах.
— Э-э, потому что она ненавидит эмоции? — напоминаю я ему. — Плакать перед людьми — это, вероятно, ее представление о настоящем Аде. — Я провожу пальцем по экрану, чтобы ответить на ее сообщение. — Я скажу ей, что мы все одновременно получили черепно-мозговые травмы и теперь страдаем от очень специфической формы амнезии, ага?
Губы Люка сжимаются в твердую линию. Он опускает свой мрачный взгляд на записи.
Думаю, мы все были шокированы тем, что произошло вчерашним вечером. Это так несвойственно Лейле. Я никогда не видел ее плачущей. Обычно она держит все под чертовым контролем. На самом деле, мне кажется, что именно поэтому она не может найти парня — думаю, она их пугает.
Черт, во время нашей первой встречи я подумал, что она меня ненавидит. В тот день она переезжала в наше здание. Я узнал, что в квартиру напротив переезжает девушка, поэтому, конечно же, пошел посмотреть, не нужна ли ей помощь. Она отказала мне, натянуто улыбнувшись и скрывшись в своей квартире, а потом избегала меня весь следующий месяц.
Я думал, она равнодушная. Отчужденная. Немного заносчивая. Однако чем больше я узнавал ее, тем больше понимал, что на самом деле она не такая, как все. Она просто застенчивая. Некоторые девушки застенчивы и мягки; Лейла же застенчива и тверда. Поскольку она ведет себя уверенно, одевается как супермодель и зарабатывает чертову кучу денег, люди интерпретируют ее социальную неловкость как грубость, но на самом деле она просто немного придурковата.
Ей потребовалось чертовски много времени, чтобы ослабить свою бдительность в отношении нас, но когда она это сделала, все были счастливы. Она великолепна. Она делает то, что хочет, и ей все равно, что думают о ней другие люди. Ради Бога, она показывает нижнее белье на самой, черт побери, себе. Выкладывает свои полуобнаженные фотографии в социальные сети, несмотря на то, что куча жутких парней оставляет под ними непристойные комментарии. Ей
Вот почему видеть ее вчерашний нервный срыв было так странно. Я никогда не видел эту сторону Лейлы. Мне не нравится мысль о том, что она в одиночестве грустила в своей квартире, прямо напротив нашей.
— Мы должны что-то сделать, — бормочет Джош.
Я борюсь с желанием закатить глаза. Джош был по уши влюблен в Лейлу с тех пор, как они познакомились, но он не признается в этом. Впрочем, это очевидно. Когда она чему-то радуется, он бродит по квартире, напевая себе под нос. Когда она нервничает, он становится угрюмым. Он заполнил наш кухонный шкаф всеми ее любимыми снеками и загорается всякий раз, когда она пишет ему. Вид ее слез, вероятно, убил его.
— Мы могли бы просто… сделать то, о чем она попросила, — предлагаю я. — Помогать людям с отношениями — это буквально то, что мы делаем.
— Мы не будем встречаться с этой девушкой, — прерывает меня Люк усталым голосом. — И она не нуждается в нашей помощи.
— Тогда почему она плакала в нашей гостиной? — огрызается Джош в ответ. — Ты видел ее.
— Она была пьяна.
— Это не отменяет того, что она была по-настоящему расстроена. — Он снова опускает взгляд на письма, лежащие перед ним. — Думаю, мы должны ей помочь. Да, мы не возьмем деньги, но, может, все же сможем… сводить ее на несколько тренировочных свиданий или что-то в этом роде. Просто чтобы она привыкла к ним.
Люк пристально смотрит на него.
— Ты шутишь, да?
— Она сказала, что с нами чувствует себя комфортно! — продолжает спорить Джош. — Это о многом говорит.
Челюсть Люка напрягается.
— Ну, не знаю, чувствую ли я себя комфортно, рассказывая бывшей студентке, как улучшить ее личную жизнь.
— Мужик, ты должен отпустить эту ситуацию, — говорю я ему. — Она больше не твоя ученица. Да ладно, какой смысл работать в этой сфере, если мы даже не можем помочь людям, которые нам дороги?
Прежде чем Люк успевает возразить, раздается стук в дверь.
— Парни? — Пол, наш менеджер, кричит с другой стороны. — Можно мне войти?
Я протираю глаза. Ненавижу этого парня. С тех пор как наш подкаст взорвал тренды много лет назад, мы работаем в медиа-компании. «BuzzTone». Они выпускают тонну подкастов.
Я ненавижу их. Они могут урезать нам зарплату, когда захотят, они выбирают дерьмовых спонсоров, и нам даже не разрешено ругаться матом в нашем собственном шоу. И в довершение всего, Пол — жадный до денег мерзавец.
— Можешь, — устало говорит Джош, снимая наушники. — Мы так ничего и не сделали.
Дверь приоткрывается, и Пол заходит внутрь. Сегодня наш приземистый маленький менеджер одет в костюм-тройку в тонкую полоску, а его волосы зачесаны назад, как у американского продавца автомобилей. Его лицо мрачно.
— Дай угадаю, — решительно говорю я. — Статистика падает. Снова.
Губы Пола поджимаются.
— Хуже. «Милые соулмейты» за ночь сделали пару заявлений о вас, ребята. — Он кладет планшет на стол между нами. — Вы должны это увидеть.