Притяжение I
Шрифт:
– Ты можешь выбрать любую комнату, которая тебе понравится, – сделав небольшой глоток кофе, предложил мужчина.
– Уверена, тебе будет уютно в комнате дальше по коридору. Рядом с той, которую ты уже успела однажды увидеть, – задорно улыбнулась Алисия. – По моему мнению, ее интерьер соответствует твоему стилю.
– Спасибо за заботу, миссис Эллингтон.
– В любое время, моя дорогая! И зови меня Алисия! Настаиваю. Завтра я уезжаю, но оставлю свой номер. Можешь звонить, если возникнут вопросы или сын будет вести себя неподобающим образом.
– Уверяю, ваш сын
Она расплылась в довольной улыбке и, сославшись на усталость, поднялась на второй этаж. Мы с Генри остались вдвоем. Кэролайн уже не гремела посудой на кухне, потому в столовой воцарилась тишина. Мне стало не по себе. Хотелось доесть десерт, но он отказывался повиноваться моему желанию. Потому, пожирая его глазами, я безжалостно четвертовала его вилкой.
– Если хочешь – можешь доесть позже, – разрешил мои муки мужчина. – Теперь это твой дом и ты можешь делать все, что хочешь. Можете обсудить с Кэролайн меню на завтра. Я не прихотлив в еде и полностью доверяю тебе.
О да, я заметила! Когда вкушаешь такие яства, то мясные пельмени или вареные сосиски наверняка покажутся интересным заморским деликатесом и тоже могут оказаться на столе. Интересно узнать его мнение на счет столь любимого студентами бич пакета с майонезом! Вкусняшка! От этой мысли я усмехнулась.
– Моя спальня на первом этаже, дальше по коридору. Там ты уже была, – без тени иронии или издевки начал он. – Рядом несколько гостевых спален, можешь выбрать любую, туда перенесут твои вещи. На втором этаже библиотека, гостиная, мой рабочий кабинет, сауна и джакузи, комната моей мамы.
– А рояль?
– Прости, я не играю. Но если хочешь – будет и рояль.
– Какой-то неправильный вы богач. Даже без рояля, – невесело усмехнулась я. – Если позволите, я бы хотела разобрать вещи.
– Амелия. Я больше не твой босс. Обращайся ко мне на «ты», особенно на публике. Я понимаю, моя просьба может показаться немыслимой. Возможно, отчасти обидной. Но я не стал бы просить, не будь ставки настолько высоки.
– Да, я понимаю. Вы делаете все, чтобы спасти любимого человека, – я встала из-за стола и взяла тарелку. Но мужчина мягко забрал посуду и поставил обратно.
– Постарайся понять меня. Я не останусь перед тобой в долгу…
– Мне не нужны ваши деньги!
Кем-кем, но дешевкой я точно не являюсь и подобного эквивалента своей глупой помощи не приму.
– Я знаю. Но наверняка есть что-то, что я могу для тебя сделать. Поверь, иметь меня в должниках – выгодно. И ты единственная, у кого есть карт-бланш.
– Мне неприятен этот разговор. У меня есть свои причины для помощи вам и ничего, кроме уважения в ответ мне не требуется.
– Хорошо, пусть пока так, – согласился он. – Завтра у нас запланировано мероприятие, на котором твое присутствие обязательно.
– И что это за мероприятие? – я неприязненно на него посмотрела, не понимая, какие чувства испытываю в этот момент, не понимая, за что больше себя презираю: что согласилась на этот фарс, что позволяю себя унижать или что, несмотря ни на что, люблю его? Да. Теперь, когда он так близко, но так безумно далеко, я вдруг осознала… это гнетущее чувство все эти годы было именно любовью. Безудержной, безответной и ненужной ему любовью.
– Вечеринка в честь помолвки. Не переживай, твоя подруга тоже получит приглашение. Если хочешь, я могу купить билет для твоих родителей.
– Ну уж нет, – усмехнулась я, представив присутствие моей мамы на такой вечеринке. Она замечательная, великолепная и воспитанная женщина, но участвовать в этом фарсе ей совершенно ни к чему. – Не хочу ранить ее чувства. Соглашаясь на это, я уже обидела ее. Мама не переживет, когда узнает, что я всего лишь участвовала в театральной постановке.
– Наша помолвка попадет во все журналы. Кадры – в новости и телепередачи. Ты уверена в принятом решении?
Господи, ну откуда же он все знает наперед? Действительно, сложно придумать более эффективный способ, чтобы обидеть любимую маму, чем не позвать ее на вечеринку в честь помолвки дочери.
– Хорошо, – сдалась я. – Вы правы.
– Ты прав, – поправил мужчина, глядя на меня с преданной и благодарной улыбкой. Мне приятно видеть его таким, но боль возвращается каждый раз, когда мне кажется, что все по правде.
– Хорошо. Ты прав, – я не удержалась от ответной улыбки, но преодолела желание поцеловать его перед сном. Несмотря на то, что едва ли наступило семь вечера, мне очень хотелось разобрать вещи, принять душ и лечь спать.
Он же преодолеть свое желание не смог и осторожно коснулся губами моей щеки, мягко приобняв за талию. Дыхание замерло, сердце остановилось от такого внезапного проявления безграничной нежности, абсолютно лишенной чего-то пошлого или низкого.
– Доброго вечера, Амелия, – прошептал он.
– Доброго вечера, Генри, – также тихо, словно боясь спугнуть момент, ответила я, коснувшись рукой его груди. Мне хотелось чувствовать его большое горячее сердце, которое колотилось также быстро, как и мое. Хотелось, чтобы все это было по-настоящему и превратилось в наше маленькое семейное счастье. Но я понимала, что ему сейчас просто одиноко. Он не может получить нежности от той, кого любит, поэтому тянется ко мне. Ну что ж, если выполнять, то выполнять хорошо. Я крепко обняла его, прижавшись щекой к широкой груди и мягко поглаживая по спине. Слабая попытка унять его боль, или раствориться в собственной. Не знаю. Мне просто нужна была эта близость не меньше, чем она требовалась ему. Получив крепкое объятие в ответ, я растворилась в бесконечных волнах тепла, вдыхая его удивительный аромат. Аромат своей любви к нему.
– Все будет хорошо, – неуверенно прошептала я.
– Обязательно.
Если бы не миссис Эллингтон, мы бы, наверное, простояли так до самого утра, не решаясь разорвать теплое единение душ. Переодетая после душа в домашний халат и тапочки она вошла в кухню и замерла, застав нас.
– Простите, дети, шла за молоком, – улыбнулась женщина. – Вернусь попозже.
– Нет, не стоит. Я уже ухожу в комнату. Мне подойдет любая, – я улыбнулась ей в ответ и поспешила уйти с кухни, не оборачиваясь и не глядя на него. Храня на кончиках пальцев тепло любимого мужчины.