Шрифт:
Эпизод 1. Забвение
Странный шорох раздавался среди проводов. Что-то неприметное скользило там, куда не добиралась рука человека. Откуда-то издалека доносились тревожные шаги. Мелькнули куртки рабочих.
– Ты слышишь это? – раздался грубый мужской голос.
– Да. Думал, что показалось.
Черно-красная вуаль закрыла два розеточных глаза.
***
Это был самый обычный и неприметный день. Один из сотни тех, которые проносятся и не оставляют след в памяти. Обычный, как все вокруг. Как этот край, затерянный среди необъятных просторов нашей родины, как район, такой же типовой, какой есть и на крайнем западе, и на дальнем востоке. Даже город, не так
На такой же типичной кухне, как и у всех, за ужином сидели двое. Спагетти на тарелках приятно дымилось. По ноутбуку шли вечерние новости: “В городе произошел второй пожар за последние две недели. На этот раз пострадали три квартиры в многоэтажном доме. Огонь распространился так быстро, что пожарные…”
– Послушай, Гоша!
– Да?
– Сколько мы знаем друг друга?
Гоша, мужчина лет тридцати, крепко сложенный, атлетической внешности, с приятными черными волосами, будто из рекламы, задумчиво потер подбородок. Он смотрел на свою спутницу жизни – прелестную и очаровательную супругу: в ней, казалось, соединились все те черты и наклонности, которые он всегда хотел видеть в избраннице. Только в этот вечер беспокойство так и наползало на ее вытянутое овальное личико. Вот и сейчас Ната зацепила тарелку с вилкой краем локтя, выглядывавшим из ситцевой длинной футболочки лазурного цвета. Раздался тревожный звоночек.
– Мне кажется, что всю жизнь, – мягким баритоном уверенно произнес он.
Ната восхищенно смотрела на него. В такие минуты, как эта, когда он не набрасывал в голову сложные размышления, не пытался осилить те волнообразные перемены, что накатывали на нее, а просто и спокойно, без тени сомнения, брал ответственность за все на себя, она растворялась в его голосе, как в мягкой подушке, тревоги уходили, уступая место теплой нежности.
– Шутник ты мой! Иди ко мне!
В ночи растворилось все: и новости, и спагетти, и двое людей, для которых не существовало мира, кроме них.
Новый день пришел так же незаметно, как и все предыдущие до него.
– Исходное положение: ноги врозь, руки на поясе! Делаем медленные вращения головой влево-вправо под счет! И, начали! Р-раз, два, р-раз, два!
Огромный физкультурный зал, как всегда по утрам, оказался наполнен детьми и солнечным светом. Крик, смех, гам остались на перемене. Как всегда, Гоша провел свою любимую инструкцию перед началом урока, задал рамки дисциплины, за которые он не позволял выходить. Он не пытался быть строгим воспитателем. Для этого хватало других его коллег, которые дали б ему фору – и то он бы не догнал. Там одних физических навыков было маловато. Но Гоша не расстраивался: вот младший класс его любил, а видеть улыбки на их детских лицах – это многого стоит!
“Но почему Ната уже не первый вечер спрашивает меня, сколько мы знаем друг друга? Что это с ней происходит? Она же знает, что я от нее без ума! Да, пусть не всегда говорю об этом… Но разве мужчина должен каждый день об этом говорить?”
– Класс, не отвлекаемся! Направо! Начали бег по кругу! Десять кругов! Шагом марш! Перешли на бег! Молодцы!
“Что она так смотрит мне в глаза? Так пристально, пристально, точно читает мою душу? Ох, Наточка, милая, любимая! Как же я тебя обожаю! Ты – все, что у меня есть. Если не считать этих маленьких попрыгунчиков”.
Гоша заулыбался. Дети, что пробегали мимо него, улыбнулись в ответ.
“Ох, сорванцы, все замечают! Но за это я их и люблю. Ни на что бы не променял свою профессию! Что еще от мужчины нужно? Не мечом же махать в честь дамы сердца?”
После школы Гоша, как всегда, зашел в местную забегаловку. Он любил посидеть за этим круглым столиком, посмотреть в окно на пробегавшую детвору, умять запеканку-другую, запивая горячим, обжигающим имбирным чаем. Возвращаться домой еще рано: жена будет дома только ближе к семи часам вечера. Она работала в офисе, выполняя самую нужную в мире секретарскую работу. Ведь без круговорота писем и звонков остановилось бы движение и в цехах, и на фабриках, и на заводах. Гоша был твердо в этом убежден, а потому ценил и уважал труд супруги. Как она там справляется?
А Ната тем временем заканчивала обрабатывать утренний и дневной поток писем.
– Ну вот, теперь можно пойти на заслуженный полдник! Анют, ты со мной? – обратилась она к молоденькой девочке, сидевшей за соседним компьютерным столом.
– Да, вот только закончу тут. Иди без меня, а я нагоню тебя! – раздался ответ.
– Хорошо, давай! Да не засиживайся!
Ната спустилась на первый этаж большого швейного предприятия, которое перепрофилировалось на выпуск медицинских масок. Вот и столовая!
– Как обычно, Нат? – донесся до нее голос видной женщины на раздаче еды.
– Да, теть Зин, как обычно.
Ната следила, как ложка за ложкой ей накладывают пюрешку, кладут рядом в тарелку киевскую котлетку, добавляют чуточку сметаны и кладут винегрет. И, конечно, дымящийся имбирный чай, без которого она не представляла себе нормального перекуса.
“Как же мы с мужем похожи друг на друга! Удивительное дело! Кажется, сама судьба свела нас вместе четыре года назад! Ох, Гоша, как же это волшебно! И как быстро время летит! Сколько же мы знаем друг друга? Ну вот, опять эти дурацкие тревожные мысли заползают в голову! Есть же документ о регистрации из загса, есть наши свадебные фотографии и воспоминания! Почему мне кажется, что прошло не четыре, а сорок лет? Почему у меня такое чувство, что мы скитались, скитались сами по себе, чтобы потом объединиться и идти вместе к той цели, что нас ждет, к той земле обетованной, где мы позабудем обо всех бедах жизни прошлой? Почему я не могу вспомнить, как мы встретились? Кажется, все произошло во сне! Какая-то сказка! То я прыгала по ступенькам университета, потом очутилась за рабочим креслом, а потом – р-раз – и мы живем вместе, душа в душу, любим одно и то же, угадываем желания друг друга, хотим поехать в отпуск на тот же сочинский берег! Что за чудеса? Как там мой любимый?”
А Гоша вернулся домой и занялся готовкой морковного супа. Ната хоть и не была полной вегетарианкой, но предпочитала овощные блюда. Гоша с удовольствием готовил ей такие, вычитывая все новые и новые рецепты. А она жарила ему самый лучший стейк, и все были счастливы.
Порезанная на кубики морковь прыгала по сковородке в растительном масле, обжариваясь до золотистой корочки. Оставалось добавить ее к картофелю, а потом блендером взбить все до однородной массы. Взбивая, Гоша думал о том, что вот и они с Натой – эдакая взбитая, соединенная в одно целое масса. Где теперь он, а где она? Как их разделить, если иначе блюдо потеряет весь свой вкус, аромат и предназначение?
“Предназначение? Хм, интересно, а какое же у нас оно? Нам так хорошо вместе. Хотя только последний год задумались о дочке. Да… будет дочка, непременно девочка! Даже в этом Ната согласна!”
Суп настаивался на печке, когда раздался звонок в дверь.
– Как же там жарко! – впархивая в их двухкомнатную квартиру на третьем этаже многоэтажки, произнесла Ната.
– Да, июнь, как никогда жаркий! – согласился муж.
– Что у нас на ужин?
– Твой любимый морковный суп-пюре!