Притяжение
Шрифт:
Соседка передернула тощими плечиками, заправила за ухо выбившуюся прядь тусклых прямых, как рельса, волос.
– Да что здесь рассказывать? Все банально. Нарвалась я на черных риелторов. Вот… теперь не знаю, что и делать. Может быть, правда, в прокуратуру пойти?
Амир снова переглянулся с Глебом, но для Софии эти гляделки остались, конечно же, незамеченными. Она вообще как будто ничего не замечала. Просто сидела, раскачиваясь на табуретке из стороны в сторону.
– Ты с прокуратурой погоди, - вмешался в разговор насупленный Глеб, - неизвестно, где и какие у них подвязки. Здесь осторожнее надо.
– А что же мне тогда делать? – спросила София, с шумом опуская раскачивающийся на двух ножках стул на пол. Подняла взгляд. Но почему-то она не на Глеба смотрела. А на него, Амира. И он смотрел. Впервые отмечая, что не такая уж она и страшная. Черты лица были мелкими, и оттого она казалась невзрачной. Но если присмотреться – вполне себе ничего. И совсем молоденькая. Лет шестнадцать-семнадцать, не больше.
– Сколько тебе лет? – отмахнувшись от ее вопроса, вдруг спросил Амир.
Глеб поднял бровь.
– Восемнадцать. Девятнадцать скоро, - тяжело вздохнула соседка.
– А что? – моргнула она.
– Да так. А там кто?
В один момент София будто подобралась, ощетинилась. Ну, и что ее так взбудоражило? Что заставило волком на него посмотреть?- Там мой брат. Он болеет.
– А родители ваши где?
– Нет их. Да и какая разница? Господи… что мне делать? – снова спросила соседка и обхватила плечи, будто замерзла. Она всегда мерзла – понял Амир, вспомнив, как София куталась в шаль.
– Ты для начала расскажи, что случилось. А дальше решим.
София уставилась на свои сцепленные в замок руки и начала рассказ. Что ж… что-то такое он и предполагал...
Семья Ковалевских жила здесь вот уже пятьдесят лет. Большую ведомственную квартиру в этом известном на весь Союз доме получил еще Сонин дед. Какой-то видный ученый. Деда с бабкой София не помнила, хотя те ушли в достаточно преклонном возрасте. Но мать была у них поздним ребенком, да и сама она родила Соню, когда ей было уже за сорок. Родила, как тогда говорили, «для себя», личная жизнь у Елизаветы Константиновны, языковеда и полиглота, не складывалась. И все у них было хорошо, но когда маленькой Сонечке исполнилось пять лет, её мать повстречала свою Любовь. Да-да, вот так, с большой буквы! София не помнила того мужчину. Помнила лишь счастливые мамины глаза. Она даже не догадывалась, что это были последние дни, когда она видела их такими. Тот мужчина погиб. И мама Сони будто вместе с ним умерла. А потом выяснилось, что она беременная! Елизавета Константиновна немного воспрянула духом, и маленькая Сонечка подумала, что худшее уже позади. Однако, как оказалось, их беды лишь начинались. Сережа родился больным. У него была тяжелая форма ДЦП, отягощенного существенным нарушением интеллекта. Сереже врачи не давали и года. Он прожил двенадцать. Елизавета Константиновна сделала все, чтобы поднять сына, но чуда не произошло. Хотя, конечно, может быть, чудом было уже то, что он прожил столько лет – как знать? А потом сердце Елизаветы Константиновны просто не выдержало. Она умерла полгода назад, и Соня осталась одна. Ей было восемнадцать. У нее не было средств к существованию, и был тяжело больной младший брат. Тогда-то ей и предложили разменять оставшуюся от матери квартиру.
– Амир… Мы приехали.
Амир моргнул, оглянулся по сторонам. Черт… Зачем он это все вспомнил?!
Глава 5
Ой, не надо было! Не надо было вспоминать! Ведь не затолкать теперь назад эти воспоминания, не запереть в самых дальних тайниках памяти, там, где им было самое место. Амир метался по кабинету, проклиная весь мир! Страшно злясь на себя, на Соню, на жизнь, которая их развела, а теперь для чего-то снова столкнула лбами! Переживая снова и снова казалось бы давно забытые ощущенья и не утратившие своей остроты чувства.
И впервые за много лет он действительно чувствовал! Чувствовал так, что во рту горчило от того пряного коктейля страстей, что он с какого-то дуру принял. А потом пьяный, какой-то совершенно невменяемый распахнул дверь, отгораживающую его от мира эмоций и, ничего не соображая, ринулся в него с головой.
– Амир Шамильевич, - заглянула в дверь его секретарь, пожалуй, единственный человек во всем офисе, который не боялся его потревожить в таком состоянии, - девятый час, я пойду.
– Да, конечно, Маргарита Львовна. Хорошего вечера, – сухо кивнул Каримов, скользнув взглядом по циферблату часов.
– Вы бы тоже домой ехали, – мягко заметила женщина, перед тем как захлопнуть дверь.
– Утро вечера мудренее.
Амир еще раз едва уловимо качнул головой и несколько растерянно сунул руки в карманы. Вообще-то Маргарита Львовна нечасто себе позволяла давать советы начальству. Таких случаев было… да на пальцах одной руки их можно было пересчитать! Работая вместе с ним уже более пятнадцати лет, видя Амира в самых дерьмовых, самых безвыходных ситуациях, она, тем не менее, неукоснительно соблюдала субординацию. И лишь иногда, когда он как мальчишка срывался (бывало в его жизни и такое, редко, но все же бывало), Маргарита Львовна могла выйти за рамки установившихся между ними отношений, чтобы что-то ему посоветовать или же просто ободрить.
Видимо, сейчас был как раз такой случай. Амир невесело хмыкнул.
Он мог отгораживаться от Сони сколько угодно! Но даже его железная воля, как оказалось, имела предел! Ничего не работало! Ни-че-го! Ни злые приказы себе самому остановиться и прекратить безобразие, ни попытки заглушить воспоминания и чувства изматывающей рутинной работой. И что прикажете делать?
Поддаться. Извлечь из себя, осмыслить… раз и навсегда все для себя решить.
Амир захлопнул крышку ноутбука, подхватил портфель и пошел прочь из офиса. Тенью за спину скользнула охрана. Откуда ни возьмись, материализовался Глеб.
– Какие планы?
– Домой.
– И правильно. И хорошо… - одобрил идею начальника Громов. – Может быть, тебе Альбинку пригнать?
– Кого?
– Ну… Ту, помнишь, - Глеб рассек ладонями воздух, рисуя в пространстве огромную грудь и бедра.
– Нет. Не хочу… Устал, как собака. Домой… А там лучше железо потягаем.
– Хорошее же у вас средство борьбы с усталостью – железо тягать, - ухмыльнулся Глеб.
– Хорошее. Отлично прочищает голову.
По приезду домой Амир и правда спустился в спортзал. Размялся немного, разогревая мышцы, и взялся за штангу. Глеб встал перед шефом – страхуя. Работали молча. Вдох ртом, когда штанга поднимается, шумный выдох носом, когда возвращается на место. Звенящая пустота в голове… Лишь легкое поскрипывание кожи, обтягивающей снаряд, звук дыхания, звон металла о металл и тихая музыка включенного фоном радио.