Привести в исполнение
Шрифт:
За последние шесть месяцев интересующий Сергеева участок охраняли пятьдесят два человека. Из постового журнала майор выписал фамилии дежуривших в ночные смены. Таких оказалось пятнадцать. Наиболее часто повторялись три фамилии. Сергеев аккуратно подчеркнул каждую из них.
Пока Сергеев отрабатывал «Прибор», Валера Попов посетил Северный райотдел, обслуживающий территорию, на которой находился завод.
– Мы же к ним отношения не имеем, – пожал плечами старший опер-крепыш, начинающий терять спортивную форму. – Спросите на всякий случай у зонального.
Зональный оперуполномоченный
– Приходил один с «Прибора». Похоже, шизофреник. Охранник, что ли. Заявление хотел нам повесить. Как раз по ремзоне.
Опер зевнул и потянулся.
– Дежурил в ночь и опять заступил. Надоело! Я, кстати, и не знал, что под боком ремзона. Сход-развал там можно сделать, не в курсе?
– Какое заявление? – стараясь не проявлять заинтересованности, спросил Попов.
– Плел что-то про трупы… Черт его знает! Шизофреников сейчас развелось! Вроде там бандиты трупы потрошат и внутренние органы за границу продают!
На полу обозначился колодец со скользкими стенками, и Попов сделал шаг в сторону. Колодец исчез.
– Какие трупы, какие органы? – нервно вскричал он. – Откуда он это взял?
– Да не психуй ты, – успокаивающе махнул рукой опер. – К краже вашей он не вяжется, иначе чего бы пришел. Так, обычный дурак.
Попов взял себя в руки.
– Может, он видел чего? Как фамилия-то?
– Сейчас поглядим, если осталась…
Опер полистал вспять перекидной календарь, всматриваясь в неразборчивые записи.
– Вот он, кажется… Или нет? Середин! Или этот… В общем, или Середин, или Лебедев – они в один день приходили. У кого-то собака пропала, а у кого-то трупы разделывают. Оба психи!
Зональный еще раз зевнул и вдруг встрепенулся.
– Послушай, так если ремзона к «Прибору» не относится… Ты мне, получается, кражу подвешиваешь?
– Да нет. Нам попробовать запчасти найти да перед генералом отчитаться.
– Это другое дело, – облегченно вздохнул опер.
Когда Сергеев и Попов сверили свои списки, то оказалось, что одна фамилия имеется в каждом из них. Лебедев – тридцатилетний стрелок охраны «Прибора». Из разведопроса, проведенного Сергеевым в штабе ВОХРа, можно было сделать вывод, что это незаметный, малоконтактный человек: исправно отбывал часы дежурства, контактов с коллегами не поддерживал, от участия в праздничных «мероприятиях» уклонялся и не совершал решительно никаких поступков, которые определили бы его индивидуальность.
– По-моему, он с прибабахом, – сказал бригадир ВОХРа. – Молчит, книжки про шпионов все читает, ни в «козла», ни выпить, ни про жизнь поговорить… На стрельбах, как пацан, патроны у ребят выпрашивает. Многие отдают, чтобы наган не чистить… А ему в удовольствие – разбирает все время, смазывает, протирает… Три года работает, а мы о нем ничего толком не знаем.
– Видно, действительно шизанутый, – сказал Сергеев, когда внутренний круг обсуждал собранные данные. – И по месту жительства тоже – тихий, ни с кем не общается…
– Это хорошо. – Викентьев посмотрел на Ромова. – Меньше контактов, меньше болтовни.
– Хорошо-то хорошо, – вроде как согласился Наполеон,
– Он в больнице, с желтухой, – пояснил Попов. – Это дело долгое, а лезть в инфекционное особой охоты нет.
– А точно с желтухой? Тогда, конечно… Месяца два, а то и больше…
Иван Алексеевич пожевал губами.
– Бывает и совсем помирают. Особенно сейчас: врачи хреновые, лекарств нет.
– Ладно, аксакал, не крути свою шарманку, – перебил Викентьев, и Наполеон обиженно замолк. – Делаем такой вывод: опасности рассекречивания нет, работу продолжаем. По выздоровлении прощупать нашего друга, тогда и подведем итоги. Может, ему у психиатра полечиться надо. Значит, само собой, и работу придется сменить. Другие предложения есть?
– По-моему, правильно, – сказал Попов, и Сергеев согласно кивнул.
– Нам он не опасен, – поддержал Ромов. – Чем он может помешать? Да ничем!
Но на этот раз опытнейший Иван Алексеевич ошибся. Незаметный меланхоличный Лебедев представлял серьезную опасность для спецгруппы «Финал», и болезнь только отодвигала эту опасность на более позднее время.
Глава тринадцатая
Раскрытие многих преступлений начинается со случайности, но об этом мало кто знает, ибо заинтересованными лицами каждая случайность подается как результат упорной и кропотливой работы.
То, что неизвестный водитель расплескал ведро солярки на повороте одной из автодорог Предгорной АССР, было случайностью чистой воды. И то, что спешащая в сумерках «Волга» «схватила» скользкое пятно правыми колесами и вылетела на обочину – тоже, несомненно, было случайностью.
Выезд на место происшествия следственной группы явился логическим и закономерным следствием серьезной аварии, но то, что дежурил новичок – лейтенант Мезлоев, оказалось третьей случайностью, которая и решила дело. Потому что недавний выпускник Высшей школы МВД СССР Мезлоев самостоятельно работал четвертый месяц, служба еще не успела не только осточертеть, но и стать привычной, к тому же, в отличие от многих сокурсников, он хорошо знал законы, приказы и инструкции, а потому чувствовал себя уверенно и не пытался подстроиться под сложившуюся в райотделе практику.
Причина дорожного происшествия была очевидной, розыск и наказание виновного заведомо перспектив не имели, к тому же пострадавший водитель остался жив, а значит, тяжкие последствия отсутствовали. Просматривалась и вина самого пострадавшего, которого хитроумный пункт «Правил дорожного движения» обязывал обеспечить безопасную езду. Словом, никаких осложнений здесь не предвиделось, потерпевший при таких обстоятельствах жаловаться во все концы не станет. Дело можно спокойно спустить на тормозах. А работы на месте происшествия от силы на полчаса. Так бы решил любой из шести утомленных службой и жизнью, обремененных семьями и опытом следователей Урук-Сартанского РОВД. Мезлоев был седьмым.