Привет, любимая
Шрифт:
– У тебя очаровательный живот, - рассмеялась она.
– Он меня вдохновляет.
Ну, поговори с ней! Живот мой своими размерами действительно мог напугать кого угодно. Для срока в шесть месяцев он был слишком огромен.
– Там у тебя двойня, наверное, - вздыхала тетка.
– Ох, нет, - пугалась я.
– Двойню мы не потянем.
–
– Куда мы денемся?!
Мой папочка, который раньше почти не вспоминал про нас, занятый новой семьей, вдруг почувствовал угрызения совести. Они с Евгенией Петровной тоже часто приезжали к нам. Холодноватая и чопорная Евгения решила для себя, что неплохо стать бабушкой. И выполняла теперь свое решение с необыкновенным пылом. Ее собственные дети потомством обзаводиться не спешили. Она махнула на них рукой и занялась падчерицей.
– Ты совершенно ничего не ешь, - возмущалась Евгения, выставляя из сумки на стол банки, коробки, пакеты.
– Да не могу я ничего есть, - мне приходилось отбрыкиваться.
– Только капусту.
– Это у тебя аллергия, - заявляла она. И в следующий раз на столе вместе с продуктами выстраивалась целая батарея пузырьков и коробок с лекарствами.
Короче, меня замучили вниманием. Отдыхала я только в обществе Олега, когда он приезжал один. Но это происходило не слишком часто. А после одного нашего разговора стала избегать встреч и с ним.
Он как-то приехал без Тани. Выглядел хмурым. И все не начинал разговор, хотя видно было, что хочет. Не решался? Ходил по комнате, трогал пальцами книги на полках. Потом пил с нами чай на кухне. Помогал мне готовить ужин. Поужинал с нами. Наконец созрел.
– Аля! Ты не хочешь со мной поговорить?
Я удивленно взглянула на него.
– О чем?
– О себе.
– Нет, Олежка. Не хочу.
– Зато я хочу, - спокойно заметил он и отправил тетю Нину погулять на улицу. И тетка пошла. Без единого слова. А ведь с утра уже проветривалась.
– Ну?
– спросила я, когда дверь за тетей Ниной захлопнулась.
– Ты думаешь искать Мишку или нет?
– А зачем его искать?
Он заходил по комнате, меряя ее большими шагами из угла в угол. Задел стул, но даже не заметил этого. Того и гляди, на телевизор налетит. И что мечется? Я молча наблюдала за ним. Он вдруг остановился. В самом центре комнаты. Под люстрой. У меня кольнуло в сердце. Рыжий тоже частенько останавливался там. И стоял под люстрой, сунув руки в карманы брюк. Смотрел хмуро, а в глазах прыгали смешинки. Когда это было?.. Тысячу лет назад...
– Знаешь, Аля, я всегда тебя любил. Но жениться бы на тебе не стал ни за какие деньги.
– Это почему же?
– обиделась я, отвлекаясь от воспоминаний.
– Нет, не стал бы, - Олег в раздумье потеребил мочку уха.
– Ты не женщина. Ты - стальной сейф, набитый дурацкими моральными принципами. Мир у тебя черно-белый. Мало ли что в жизни случается? Нужно уметь прощать. Тем более, когда любишь... Могла бы Миху простить. Он же пьян был вусмерть. Не больно-то соображал, что делает. А ты не выслушала человека. Ни одного шанса ему не дала!
Что Олег будет мне мораль читать, я не ожидала. Кто-кто, но Олег? Он ведь всегда был на моей стороне.
– Да простила я его!
– тихо отозвалась, надеясь внушить доверие.
– Когда с чемоданом на пороге увидела - тут же и простила.
– И не остановила?
– Олег растеряно смотрел на меня.
– Ну что ты за человек?!
Человек как человек. Прощения Мишка мог бы попросить. Это как раз он - стальной сейф, а не я. Только набит дурацкой гордостью, а не моральными принципами. Принципы у него аморальные.
– У меня не получилось.
– Я не понимаю, - оскорбился Олег, - зачем ты мне врешь? Ладно, всем остальным. Но мне-то зачем?
И, правда. Зачем я ему-то вру? Он ведь меня знает, как облупленную.
– Да искала я его! Звонила в клинику.
– И что?