Шрифт:
Выйдя из машины у центрального входа, он рассеяно осмотрелся.
Клиника действительно производила респектабельное впечатление. 30 км от Москвы. Огороженная, охраняемая территория. Ухоженные деревья и кустарники. Дорожки посыпаны цветным песком. Современное 3-х этажное
здание, обложено серой, с прожилками под мрамор, плиткой. И, как вишенка на торте, огромная, под два метра, оригинальная эмблема клиники. Золотая змея обвивает кольцами не традиционный кубок, а хрустальный череп.
Его
– Господин Парамонов?
– Да.
– Я вас провожу.
Она провела его через полупустой холл, длинный коридор, и перед дверью с табличкой ''Директор клиники профессор Абуладзе Вахтанг Иванович''
остановилась.
– Прошу вас.
В приемной секретарша, тоже в белом халате, оторвалась от экрана монитора и приветливо улыбнулась.
– Профессор ждет вас. Чай, кофе, сок?
– Спасибо. Просто воду без газа.
Она встала и открыла дверь в кабинет.
– Входите.
Профессор ждал его в зоне отдыха. Он указал на кресло, обтянутое белой кожей.
– Присаживайтесь, Сергей Сергеевич. Рад вас видеть, хотя и по такому печальному поводу.
Вахтанг Иванович, пожилой, солидный грузин, говорил на чистейшем русском языке, без какого-либо акцента.
Кабинет соответствовал высокому статусу. Белые и светло-зеленые тона. На стенах какие-то грамоты в рамках и портреты бородатых светил науки.
Стеклянные шкафы забиты книгами и макетами человеческого мозга разных размеров. На хромированных столиках непонятные приборы. В углу плоский экран большого телевизора. На столе компьютер, и все та же эмблема черепа со змеей. Бесшумно вошла секретарша с подносом и поставила на журнальный столик стакан воды, чашку ароматного чая и вазочку с печеньем.
– Вашего сына еще не привезли, но наш спецтранспорт уже на месте, и сейчас оформляют необходимые бумаги для перевода сюда.
– А его сейчас можно перевозить?
– Конечно. После аварии он пролежал в больнице более трех месяцев. Там очень квалифицированные врачи. Молодой, сильный организм. Его неплохо подлатали. Сломанные ребра почти срослись. Две операции на внутренних органах сделал профессор Воробьев. Результат превосходный. И, самое главное, позвоночник цел. Легкое смещение шейных позвонков - не в счет. Дорогой мой, это чудо!
– Доктор, какое чудо, если Антон в коме? Понимаете? Эта девица была пьяна! Пьяная женщина - это само по себе отвратительно, но она садится за руль мощного внедорожника, и на бешеной скорости вылетает на встречку.
– Она погибла на месте.
– Знаю. Вполне заслуженно. Только в чем вина моего мальчика? Его мать до сих пор живет в полуобморочном состоянии.
Парамонов глубоко вздохнул и сделал глоток воды.
– Вахтанг Иванович, за это время я переговорил с некоторыми вашими коллегами, не уточняя, что я отец пострадавшего. Они говорят, люди с такой травмой головы, если и приходят в себя, то становятся идиотами. Это правда?
– Ну, ну. Все не так плохо. Прежде чем дать согласие на перевод Антона к нам, я, естественно, осмотрел его лично. К сожалению, рана неприятная. Разбитые кости черепа повредили dura mater (внешнюю) и арахноидную оболочки. Но следов ликвора (мозговой жидкости) не обнаружено. Значит, есть надежда, что кора не повреждена. К тому же, электроэнцефалограмма показывает, что бета-активность мозга стабильная, а колебания альфа-ритмов в пределах нормы.
– А когда он выйдет из этой комы?
– Я не знаю. И никто не знает. У нас есть пациент, который живет здесь уже пять лет. А вот недавно, женщина пролежавшая в коматозном состоянии полтора года, благополучно очнулась и сейчас проходит реабилитацию.
– Вы сказали ''живет'' - оговорка по Фрейду?
Профессор искренне рассмеялся.
– Какая прелесть. Разумеется, живет. Они живые, Сергей Сергеевич. Просто в состоянии клинической смерти.
– Я далеко не бедный человек. Меня отговорили увозить Антона в Германию или Израиль, заверив, что ваша клиника не хуже заграничных. Но, может быть, нужны какие нибудь современные лекарства, препараты?
– Ну, что вы. У нас все есть. Главная проблема таких больных - это не отсутствие лекарств, а уход. Пролежни, питание, гигиена. Вот в этих вопросах мы действительно никому не уступаем. Круглосуточное наблюдение. Сиделки меняются каждые четыре часа. Впрочем, что я рассказываю, сами увидите.
Из селектора раздался голос секретарши:
– Вахтанг Иванович, привезли Парамонова.
– Отлично. Пусть его перенесут в седьмую палату. Я подойду через двадцать минут. Сидите, сидите. Пока перенесут, пока подключат к аппаратуре. В седьмой палате есть комната для посетителей. Если ваша супруга пожелает, то сможет находиться рядом с сыном сколько угодно. Кстати, почему вы не пьете чай. Он у нас особый. Давайте попрошу для вас.
– Вахтанг Иванович, меня все время мучает один вопрос. Антон слышит нас? Он понимает, что происходит вокруг?
– Не думаю. Он, так сказать, in tenebris.
– Что это значит?
– В переводе с латыни - во тьме.
ГЛАВА 1
Фары встречного автомобиля приближались так стремительно, что Антон невольно сбавил скорость и подумал: " Вот урод, несется как самолет при взлете". Вдруг, свет фар поменял направление и резанул по глазам.
Пьяный - догадался Антон - да он на таран идет!
– и крутанул руль влево,подставляя под удар пустое пассажирское сиденье.
Это спасло ему жизнь. Удар был такой страшной силы, что его ''Мазда'', кувырнувшись в воздухе, метров через десять, грохнулась крышей об асфальт. Наступила какая-то звенящая темнота. Потом и звон пропал. Абсолютная
тишина.
''Я умер - подумал Антон - рано или поздно это должно было случиться.
Жаль, что так рано. Даже жениться не успел. Мать так хотела внуков.
А Светка теперь достанется Гришане. Тот давно на нее пялится. Вот сука,
как не вовремя эта смерть. А когда она вовремя? Старики и те не очень-то хотят помирать. Минуту. Что-то не так. Я думаю? Но мертвые не могут думать. Через несколько часов их мозги превращаются в кисель. А, может быть,