Привет от талибана
Шрифт:
Глава 44
— Через несколько месяцев после окончания нашего четырехмесячного курса по искусству выживания, а точнее — умению убивать, в ВШ приехал Нортон. Ника пригласили в кабинет к Васильичу. Ник и Нортон встретились как старые друзья.
После крепких рукопожатий все расселись на стулья, и Нортон произнес:
— Ты, Ник, один из лучших наших агентов, и тебе руководство поручает особо важное задание. Отнесись к нему серьезно, выполни с честью, и это зачтется в твоей дальнейшей карьере.
— Какое задание? — спросил Ник.
— Тебе предстоит ликвидировать одного человека, — начал Нортон. — Он преступник, авторитет преступного мира, вор в законе. Покровительствует процветанию воровских общаков, помогает вышедшим из заключения преступникам, но это не все. Помощь временная, и деньги в общак должны быть возвращены, а это означает, что тот, кто ее получает, разорвать связь с преступным миром не может. Вор сам посылает его на дело. Мы знаем о нескольких ограблениях и убийствах, совершенных по его указанию. Сам он в них не участвует, и поэтому арестовать органы его не могут — нет улик. Даже если бы его осудили и посадили в тюрьму, то он и там бы продолжал свою преступную деятельность. Его деятельность мешает обществу и противоречит закону, поэтому специальная комиссия при председателе КГБ постановила ликвидировать его негласно. Это задание поручено тебе.
Ник подумал и спросил:
— Мне можно ознакомиться с делом?
— Да. Вот документы: фотографии, записи телефонных разговоров, кинофильмы, материалы дел его подручных, агентурные данные. Изучи их, но только в стенах этого кабинета. Выносить их из этой комнаты ты не имеешь права. Когда ознакомишься, подумай, как его лучше устранить. Руководству хотелось бы, чтобы это была бытовая ситуация, а не расстрел или поножовщина.
Ник читал дело и ужасался. Следствие подробно описало весь триумфальный путь вора, от самого первого его преступления. Ник взял фотографию. С нее на него смотрели злые, глубоко посаженные карие глазки. Нос у него был орлиный, а рот, искривленный в ехидной ухмылке, сверкал несколькими золотыми зубами. Это был мужчина пятидесяти лет, невысокого роста, на вид сильный. Звали его Зуда. Может, от занудливого характера, может, еще от чего, но этот человек даже с фотографии внушал необъяснимую неприязнь.
Он контролировал несколько зон на севере России и считался влиятельнейшим вором в законе. Жил под Москвой, на даче, принадлежащей какому-то писателю. Очевидно, это была его дача, но оформлена на писателя.
Так как по воровскому закону вор не имеет право иметь собственности, то Зуда не был владельцем ничего, что можно было бы конфисковать. Он был гол как сокол. На самом же деле у него было три иномарки (редкость в то время), квартира в Москве в сталинском доме и дача. Он также владел домом в Сочи и небольшой яхтой. Все это состояние числилось на разных людях и организациях, но распоряжался всем Зуда.
У него было шесть телохранителей из числа бывших зэков и два шофера. Как понял Ник, Зуда был очень осторожным — малознакомых людей близко к себе не подпускал и вообще с ними не общался. Он имел связи с влиятельными людьми в Москве. В круг его деловых знакомств входили директора крупных магазинов, писатели, режиссеры, актеры, певцы, врачи, известные спортсмены. Он поддерживал связи с директорами предприятий, депутатами и даже членами правительства, министрами. У него, как это ни парадоксально, были знакомые среди секретарей ЦК КПСС и депутатов Верховного Совета СССР.
Естественно, никто из них, наверное, и не догадывался, кем был на самом деле общительный и гостеприимный Станислав Васильевич Полтавский. Кстати, общительным и гостеприимным он был только для нужных людей. Он помогал им устраивать их дела, а взамен они помогали ему. Вроде бы безобидная на первый взгляд система взаимопомощи на одном ее конце упиралась в правительственных чиновников, а на другом — в вымогателей, грабителей, воров и убийц. И всем этим заправлял Зуда.
В преступных делах он сам не участвовал, но с радостью наводил разбойников на квартиры богатых граждан. В основном это были теневые предприниматели, крупные спекулянты, наркодельцы, директора магазинов, актеры, режиссеры, вообще богатые люди. Все те, с кем общался Зуда. Причем он наводил даже на своих знакомых и друзей. Естественно, с каждого дела Зуда имел приличный куш.
Его действительно нельзя было взять с поличным, так как он действовал через своих людей и сам с преступниками не встречался.
В деле он прочел, что Зуда еще на зоне пристрастился к наркотикам. Он принимал их регулярно, и поставляли ему героин проверенные люди. С ними встречался его связной и брал партию сразу на несколько недель.
Ник решил отравить Зуда, подсыпав в наркотики специальный химический модифицированный токсин группы холерного вибриона. Этот яд действовал медленно и накапливался в организме неделю. Как только концентрация его достигала критической величины, он вызывал слипание эритроцитов и усиленное образование тромбов. Как следствие этого инфаркт — закупорка либо сердечной, либо мозговой артерии. Клиент умирал за несколько часов, и ни одна патологоанатомическая экспертиза не могла определить отравление. Яд в составе эритроцитов присутствовал в виде неопасного для жизни соединения.
Ник доложил о способе уничтожения Нортону. Через несколько дней тот принес Нику капсулу с порошком. Это был яд, полученный им из секретной лаборатории ядов КГБ. Ник должен был каким-то образом подсыпать его в героин, поставляемый Зуде.
Способ он придумал довольно простой. Наркокурьер, а его личность была известна органам, привозил товар в Москву из Узбекистана и селился в гостинице в Измайлове. Затем он связывался с людьми Зуды и договаривался о встрече. Он передавал товар, получал деньги и уезжал. Самое интересное в этом деле было то, что курьер пакет с героином никогда при себе не имел, иначе его бы арестовали. Он пересылал его по почте и каждый раз на новый адрес. Он только сообщал по телефону своему связному в Москве номер почтового отделения, где до востребования лежит посылка с героином. Сообщение было зашифровано, и расшифровать его за сутки не удавалось. За это время связной помещал товар в камеру хранения одного из вокзалов и сообщал курьеру ее номер. Кто его туда клал, оставалось неизвестным. Курьер звонил Зуде и только сообщал вокзал и номер ячейки. Расшифровать донесения удавалось лишь через несколько дней, когда сделка уже была закончена и курьер получал деньги и уезжал.
Ник решил упростить комбинацию. По указанию КГБ, оперативники гостиничного комплекса «Измайлово» задержали на несколько дней курьера. Предлог для этого нашли пустяковый — фальшивый паспорт. Он сидел в камере, пока милиция якобы отправляла на экспертизу его документы. В это время Ник положил свой пакет с героином в ячейку камеры хранения Курского вокзал. Код Курского вокзала и эта ячейка уже фигурировали в одной из шифровок, и Ник просто пересказал ее во время телефонного звонка Зуде. Он от имени курьера сказал номер ячейки и вокзал. Героин был заряжен ядом. Курьера держали в камере до тех пор, пока не выяснилось, что Зуда попал в больницу с инфарктом миокарда. Тромб накрепко закупорил артерию его сердца, и через сутки вор умер. На всю операцию ушло две недели.
На похороны Зуды съехались десятки воров в законе и сотня авторитетов поменьше. Были видные артисты, певцы, спортсмены, деятели культуры. Посетили церемонию депутаты и министры. Создалось впечатление, что хоронят героя СССР, космонавта или выдающегося ученого. На самом деле этот «ученый» имел шесть классов образования и большую часть жизни провел в тюрьмах и лагерях.
— Отлично выполненное задание, — поздравил Нортон.
Ник получил денежное вознаграждение и устную благодарность руководства.