Привет от тети Моти
Шрифт:
С раздачи вышел солдат, тоже в белом халате, с красной повязкой на рукаве.
– Дневальный по кухне рядовой Пчелкин! – доложил он старшине.
– Так, – распорядился старшина. – Снимаю пробу. Выдай две порции по полной программе.
– И компот?
– Обязательно. Без компота скучно. Пошли, Леха, пока на кухню, приглядим за порядком. И запомни первую солдатскую мудрость: Лучше в армий слов нет, чем «перекур», «отбой», «обед». Запомнил?
– А вторая?
– Что вторая?
– Мудрость.
–Солдат спит,
На кухне Алешку поразила громадная, как танк, плита, на которой что-то бурлило в кастрюлях, похожих на бочки для бензина. Несколько бойцов сидели вокруг такого же бака и чистили в него картошку, а один солдат резал большим ножом хлеб. В углу кухни стоял какой-то странный агрёгат. Вроде небольшого космического корабля после аварийной посадки.
– А это что? – спросил Алешка. – Тоже секретный объект?
– Это великий агрегат, – похвалился Баранкин. – Картофелечистка. Автоматическая. – Алешка взглянул на бойцов с кислыми лицами возле баков. Старшина понял его взгляд и пояснил: – Автоматика. Только никак ее не наладим, У нас ведь специалисты по крупному железу. А тут мелкая электроника, тонкое дело.
– Наладим, – уверенно пообещал Алешка. – Я эту электронику насквозь вижу.
Бойцы возле бака подняли головы и с надеждой взглянули на него.
– Садись, Алеха, – сказал старшина, когда они вернулись в столовую. – Сейчас попробуешь солдатские щи.
– Дядя Боря уже пугал, – сказал Алешка. – Щи из топора, что ли? А каша? Березовая?
Баранкин хмыкнул.
Обед Алешке понравился. Особенно – хлеб. Мягкий, душистый.
– Сами выпекаем, – похвалился старшина.
– И капусту для щей тоже сами выпекаете?
– Пока еще нет, – как-то туманно пояснил Баранкин. Но скоро будем. Встали! Пошли!
После обеда они еще побродили по территории части. Но уже как-то вяло. Старшина время от времени похлопывал себя по животу и зевал во весь рот, прикрывая его широкой ладонью. И Пояснения давал очень кратко. Но все-таки четко:
– Боксы для хранения боевых машин.
Глубокие бетонные ниши, в глубине которых таились эти самые боевые машины в боевой готовности. Из боксов только торчали пушечные стволы. Будто прятались там, как в скворечниках, птички с длинными носами.
Мастерские – целый завод. Котельная. Складские Помещения. Склад вещевой справа. Склад продовольственный – слева. Склад запасных частей. Оружейный, здесь хранятся боеприпасы: снаряды для танков и патроны для личного оружия.
Склады, боксы, ангары, сараи… И везде – часовые с автоматами: «Стой! Кто идет?»
И старшина Баранкин отвечал:
Старшина первой роты Баранкин с проверяющим.
А иногда просто говорил:
– Сам, что ль, не видишь?
Наконец еще один высокий глухой забор. Ворота. Будочка.
– КПП-2! За ним полигон. Там учимся водить машины. Преодолевать препятствия. Вон дырочка, посмотри.
За забором стоял грозный рев танковых двигателей.
В дырочку хорошо было видно, как по огромному пространству носились боевые машины, Вздымая за собой длинные пыльные облака. Даже деревья, окружающие полигон, стояли все серые от пыли.
– А что ты хочешь? Весь грунт траками измочалили. Пыль столбом.
– Здорово! – сказал Алешка. – Мне бы туда.
– Успеешь. – Старшина опять зевнул. – Курс молодого бойца пройдешь – и в машину.
– За пулемет?
– Это потом, на танкодроме. Вон, лесок видишь? За ним – этот самый танкодром. Там маневры проводим, учебные бои. Стрельбы.
– И ночные? – Алешка распахнул глаза.
– И ночные. Как полковник решит.
– Дядя Боря?
– Это тебе он дядя. А нам отец—командир.
– Больно много у него детей, – хмыкнул Алешка. – Небось целая тыща?
– Тыща не тыща, а военная тайна. – Старшина задумался. – Ты вот что, Леха, как в увольнительную пойдешь или в школу, особо-то не болтай. Понял?
– Так точно! А если кто спросит, я совру. Это я умею.
Старшина опять взглянул на него с высоты своего роста, вздохнул. Поверил.
Они прошли еще вдоль дальнего забора, и старшина недовольно крякнул, когда увидел, что одна его секция отцепилась от столбов и накренилась так, что образовалась большая дыра.
– Непорядок, – буркнул старшина и, запоминая, проворчал: – Надо будет сюда поставить шлагбаум. Или толкового ефрейтора. Пошли, Леха, я тебя на место определю. Где проживать-то будешь? В казарме? Или у дяди Бо… тьфу, у товарища полковника?
Когда они шли обратно меж рядами складов, Алешка заметил на земле протянутую из конца в конец блестящую проволоку.
– Сигнализация? – важно спросил он.
– Отчасти, – зевнул старшина. – Сейчас покажу. – И он громко, заливисто свистнул.
Где-то, у крайнего склада, что-то бухнуло, звякнуло – и появился, выбравшись из будки, громадный пестрый пес, вроде московской сторожевой. Он сладко потянулся, смачно зевнул – совсем как старшина, только лапой пасть не прикрыл, – и весело побежал навстречу. Под его тяжелыми прыжками дрожал асфальт и тоненько пело металлическим визгом кольцо, скользящее по проволоке. Добежав, пес радостно подпрыгнул, сел и протянул Алешке лапу, весело сияя рыжими глазами, красным языком, белыми клыками.
– Сачок, – представил его Баранкин.
– Сачок? – изумился Алешка. – Он что, бабочек ловит?
– Он даже бабочек не ловит, – засмеялся Баранкин. – Сачком в армии называют лентяев. Тех, кто отлынивает от службы. Понял?
– Никак нет! Зачем же вы его держите? На таком ответственном посту?
Ответ был прост:
– А мы его любим.
Что ж, ответ по существу.
Алешка вежливо пожал громадную тяжелую лапу. Пес взвизгнул от восторга, вскочил и подпрыгнул на месте: цепь звякнула, земля вздрогнула.